Дурной ген
Шрифт:
— Это вселяет надежду, — сказал Карл. — Может быть, из двойной трагедии выйдет хоть что-то хорошее.
— Хотелось бы верить, — вздохнула Лори.
— А лично вас позвольте поблагодарить за помощь в этом деле, — продолжил Карл. — И надеюсь, что расследование доктора Николс будет проводиться под вашим руководством.
— Непременно, — заверила Лори. — Хоть я и разрешила ей сделать аутопсию, но все время была рядом, готовая вмешаться, если потребуется. По закону это мое дело, и когда будет готово свидетельство о смерти, подпись на нем появится моя. Я отдельно подчеркнула, что стажерка должна держать меня в курсе всего происходящего, и обязала ее заниматься расследованием
— Отлично, — проговорил Карл. — Могу я попросить, чтобы вы, в свою очередь, держали в курсе меня? Еще мне хотелось бы получать как можно больше информации о мисс Николс, особенно такой, которая говорит в ее пользу. В конце концов, именно от меня зависит, получит ли она диплом патологоанатома.
— Буду рада сотрудничать, — сказала Лори. Положив трубку, она понадеялась, что действительно сможет составить отчеты в пользу Арьи, ведь ей быстро стало понятно: с этой стажеркой ничего нельзя знать заранее.
Глава 9
8 мая, 17:55
Продемонстрировав охраннику на проходной временный пропуск, Арья прошла через турникет относительно нового высотного корпуса бюро судебной медицины, расположенного по адресу Восточная 26-я улица, дом 421. После пребывания в более старом здании бюро на Первой авеню, 520, где базировались судебные эксперты, она словно оказалась в другой вселенной. В глазах Арьи эта вселенная была новой, современной и холодной, в отличие от старой, ветхой и тоже холодной.
В первый день стажировки в бюро ей устроили экскурсию по этому впечатляющему строению, так что она знала, куда и каким путем надо идти. Судебно-медицинские дознаватели занимали просторное помещение на пятом этаже прямо возле лифтов.
Когда дверь кабинки открылась, Арью встретил Дэвид Голдберг. Он придерживал стеклянную створку, отделяющую вестибюль от общего кабинета, где размещались дознаватели. Голдберг оказался низеньким, ниже Арьи с ее пяти футами шести дюймами, и выглядел несколько полноватым со своим круглым лицом, средней длины каштановыми волосами, сонными глазками и успевшей отрасти к вечеру густой щетиной. Одет он был в белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, темный галстук с приспущенным узлом и коричневый мешковатый вельветовый пиджак. На макушке у него сидела черно-белая кипа, которую держала на месте заколка. Арья предположила, что ему тридцать с хвостиком и что в школе он вряд ли был капитаном футбольной команды.
— Доктор Николс? — спросил Дэвид.
— Именно так, — кивнула Арья.
— Добро пожаловать, — сказал он, жестом приглашая ее в кабинет. — Мой стол вон там, немного из ряда вон.
Хохотнув над собственной шуткой, Дэвид показал на один из столов у дальней стены, на котором, несмотря на включенный верхний люминесцентный свет, горела настольная лампа. Помещение наводняло целое море одинаковых металлических столов, к каждому из которых прилагалось офисное кресло на колесиках. В зависимости от характера хозяев, на одних столах царил порядок, а на других — хаос, но только за некоторыми работали люди. Арья предположила, что вечерняя смена уже началась.
Дэвид пошел впереди Арьи, показывая ей дорогу к своему столу, вещи на котором были отчасти систематизированы, и поэтому на поверхности оставался свободный уголок. Этот стол явно относился к захламленным. Перед расчищенным уголком обнаружился металлический стул с прямой спинкой, поставленный специально для гостьи.
— Прошу, — жестом предложил ей сесть Дэвид, а сам опустился в собственное кресло и подтянул его к
— Все верно, — подтвердила Арья.
— Чем могу помочь?
— Я читала ваш отчет, — сказала она» — и там кое-что упущено.
— Упущено? — переспросил он с намеком на обиду. — Вряд ли я что-нибудь упустил. О чем вы?
— Меня предупреждали, чтобы я не распространялась на эту тему, но, полагаю, вас можно ввести в курс на законных основаниях. Во время вскрытия внезапно обнаружилась одна деталь: погибшая была примерно на десятой неделе беременности, плюс-минус неделя. Значит, в районе первого марта имели место какие-нибудь шуры-муры, предполагаю, по взаимному согласию. А в вашем отчете нет ничего о ее любовнике.
— Никто не упоминал никаких любовников, — защищаясь, проговорил Дэвид.
— А вы спрашивали?
— Не помню, — признался он. — Возможно. Хотя погодите, ее мать вроде бы говорила о чем-то таком. Позвольте мне свериться с записями. — Выудив из-под бумаг клавиатуру, Дэвид вывел на монитор дело Керы Якобсен. — Так, вот оно. Помнится, когда я разговаривал с ее матерью и младшей сестрой, обе понятия не имели, что Кера употребляет наркотики. А когда я спросил, были ли у нее эмоциональные сложности, которые могли привести к употреблению, или, может, она испытывала физическую боль, они ответили, что нет. Но потом мать признала, что летом Кера порвала с давним бойфрендом, однако, по ее словам, дочь отнеслась к этому нормально и использовала разрыв как повод перебраться в Нью-Йорк, о чем с детства мечтала. Еще мать сказала, что в последние несколько недель голос у Керы по телефону был довольно невеселый, а буквально на днях она впервые заговорила о том, что может, вернется обpaтно в Южную Калифорнию. Для матери такое заявление стало совершеннейшей неожиданностью Но если не считать этого, по ее мнению, дочь была довольно уравновешенной женщиной, которой нравилось жить в Нью-Йорке.
— А имя того давнего бойфренда вы записали? — спросила Арья.
Она знала по опыту, что давние бойфренды, как фальшивые монетки, имеют тенденцию снова появляться, когда не ждешь. На последнем курсе в Принстоне она вообразила, что влюблена в своего однокашника по имени Брайан Хиггинс. Их первый секс оказался также и последним. Когда половой акт близился к завершению, Арья притормозила Брайана, объяснив, что сейчас, возможно, не самое лучшее время для подобных вещей, поскольку она как раз в середине цикла. Брайан ответил на это, что для секса всякое время хорошо, если занимаешься им с правильным человеком. К несчастью, его заявление оказалось ложным по обеим позициям. Мало того что Арья забеременела, так Брайан еще и отрицал свою ответственность, уверяя, что никак не может быть отцом, а даже если это вдруг он, значит, она сама его соблазнила. Потом, спустя год, когда она была в Бостоне на первом курсе медицинского факультета, а Брайан учился на юридическом, он вдруг нарисовался, поджав хвост, в надежде снова начать отношения. Арья решила, что уместно будет прямым текстом послать его на хер.
— Да, его зовут Роберт Барлоу, — сказал Дэвид. — Он на четвертом курсе мединститута, проходит клиническую практику в медицинском центре имени Рональда Рейгана университета Лос-Анджелеса.
— Ладно, будем считать, этот сорвался с крючка, — вздохнула Арья. Она хорошо понимала, что представляет собой клиническая практика, потому что сама когда-то прошла ее: была у нее в жизни такая ошибка. — А как насчет более позднего эпизода, когда жертва загрустила? Есть какие-нибудь объяснения, почему это случилось?