Душа моя - элизиум теней
Шрифт:
установлен такой порядок, что дети гуляли утром с няней три часа, а Ядвига готовила
завтрак, и два-три часа с Ядвигой после завтрака, а няня готовила обед. В детской всегда
висели кольца, трапеции и другие гимнастические приспособления. Лет с шести дети
катались на коньках. Такой режим вместе с хорошим питанием дал прекрасные результаты
в смысле здоровья детей. При малейшем заболевании приглашался наш постоянный
детский врач Гартье . Профилактический
неизменно осенью и весной. Пышащие здоровьем девочки, одетые в одинаковые платья
(из моей мастерской), вызывали общее внимание. Когда я везла их в Журавку, люди из
других вагонов приходили полюбоваться на трех девочек-красавиц, как их величали.
39
Содержание второй прислуги, оплата уроков музыки и двух иностранных языков при
относительно небольшом жалованьи Николая Арнольдовича заставили меня сократить
расходы на мои туалеты до минимума. За этот период я не сделала себе ни одного платья, а покупала только тогда очень доступные готовые юбки и блузки. В качестве зимней
верхней одежды мне свыше десяти лет служило полупальто из каракулевых лапок.
Чем же я заполняла свой день? Я выписывала из Берлина журнал детских мод с
выкройками (Kindergarderobe) и обшивала детей. Шила им белье, платья и даже верхние
вещи. Мне нравилось это занятие, и я отдала ему такую же временную дань увлечения, как
и кулинарному искусству. Также с большой охотой готовила я своих девочек в гимназию.
В то время для поступления в приготовительный класс гимназии требовалось беглое
чтение и диктовка без пропусков букв и слогов. Такая подготовка требовала два года
домашней работы. Я старалась развивать их, беседуя с ними и читая им книги по
мирозданию из Библиотеки Лункевича , приспособленные для детского понимания, читала
им вслух детские русские книги и французские, когда они освоились с этим языком. Мой
трудовой день был заполнен. Он оканчивался неизменно детскими поцелуями и
объятиями. Каждый вечер из детской раздавался призыв: «Мамочка, поцелова-а-ть!». Это
значило, что дети лежат в кроватках и зовут меня проститься с ними за ночь. Как по-
разному развивались дети. С Наташей в детские годы порой бывало трудно – да оно
понятно, она долго росла одна, была избалована, привыкла быть центром внимания. Но
эти детские шероховатости быстро ликвидировались. Олечка по характеру была
ангелоподобным ребенком. Она только и заботилась, как бы поменьше доставить забот
своей маленькой персоной. Она со всеми была сердечна и ласкова. Но меня она окружала
особенно трогательным обожанием и недетской заботой.
было не больше 4 лет, когда мой старший брат пожаловался мне: «Ну и дочка у тебя – она
сегодня меня спросила: дядя Жорж, а зачем жить?». Он любил детей и отдыхал в их
обществе. Философский вопрос племянницы ему пришелся не по вкусу. С первой минуты
сознательной детской жизни Нина относилась очень заботливо к тому, как она одета и
причесана. Явившись на свет нежеланной и не вовремя, она быстро завоевала симпатии
всей семьи. С самого раннего детства она отличалась самобытностью, какой-то особенной, ей свойственной стильностью и ярко выраженной властностью. Все это окрашивалось
большим обаянием, подчинявшим ей людей.
Я вспоминаю мысли о воспитании детей, которыми я руководствовалась в период
материнства. Воспитание может идти по двум линиям поведения ребенка – внешнего и
внутреннего. И вот все свое внимание я отдала воспитанию внутреннего мира моих детей.
Я старалась воздействовать на мотивы поступков, на причину, а не на следствие. Мне
казалось, что главное – надо было указать, не как надо поступать, а почему надо поступать
так, а не иначе. Чехов говорит (как будто в «Дяде Ване»), что культура человека
заключается не в том, чтобы никогда не пролить чай на скатерть, а в том, чтобы не сделать
замечания, не заметить, если другой это сделает. Вот такую душевную деликатность по
отношению ко всякому маленькому или большому человеческому существу считала я
необходимой канвой для поведения культурного человека. Меньше я обращала внимания
на воспитание в детях внешних форм поведения. В 1916 году у детей была француженка
мль Мари. Это была типичная мещанка. Самое большое ее желание, как она мне говорила, было иметь котиковое пальто (manteau en loutre). Как-то она в моем присутствии сделала
замечание детям, что они плохо сидят за столом. Боясь ее мещанского влияния, я очень
деликатно дала ей понять, что ее задача – научить детей говорить по-французски, а все
остальное я беру на себя. На том же основании гнала я от себя мысль о немке-бонне.
Теперь я иногда думаю, что я была неправа, но, во-первых, какой толк в этих запоздалых
размышлениях, а, во-вторых, с тех пор прошло сорок лет, совершенно изменивших жизнь.
Главная моя ошибка, за которую я дорого заплатила в жизни, заключается в том, что я не
учла влияния няни на души моих детей. Няня, очень властная по характеру, пробовала