Душа
Шрифт:
— Сегодня в приют приходил мужчина, — начала она, продолжая широко улыбаться, — странный мужчина, на бомжа похожий, и расспрашивал меня о том мальчике.
— О каком ещё мальчике? — Женщина напротив провела языком по ровным белым зубам и сделала большой глоток из чашки, нарочито смотря в окно.
— О том мальчике, — Галина Ивановна понизила голос до шёпота и даже подалась чуть вперёд, будто выдавала великую тайну. Она всё больше напоминала невезучего карточного игрока, к которому наконец пришёл козырный туз. — О том самом мальчике…
Девушка-призрак перестала петь,
Та, кого я мысленно окрестила Пестеревой, тоже изменилась в лице и с грохотом отодвинула от себя чашку. На столе появилось несколько коричневых лужиц.
— Что именно он спрашивал? — еле шевеля губами, спросила она.
— Интересовался его родителями.
— Что Вы ответили?
— Правду. Сказала, что ничего не знаю о них.
Девушка-призрак опустила голову и, уставившись на потолок, снова принялась петь, прищёлкивая пальцами. Женщина в красном расслабленно откинулась на спинку кресла.
— Ну и правильно, — через паузу проговорила она. — Надо в любых обстоятельствах говорить правду. Правда всегда помогает. — Заведующая прищурилась и опять поджала губы. — Если этот мужчина придёт ещё раз, сообщите мне.
— Не придёт. Он понял, что ловить тут нечего.
— И всё же, — женщина в красном смерила её презрительным взглядом. Выражение на лице Галины Ивановны опять стало кислым. — Если он появится, сообщите мне.
— Я поняла, Екатерина Сергеевна. Сообщу. Спасибо за новую мебель.
— Замечательно.
Забрав бумаги, Екатерина Сергеевна встала со стула и, не прощаясь, вышла из кабинета. Девушка-призрак засеменила следом, пытаясь успеть проскользнуть в открытые двери. Похоже, проходить сквозь стены она не умела.
— Вот сучка! — в сердцах простонала Галина Ивановна, а затем подошла к окну, с шумом распахнула его, высунула на улицу голову и глубоко задышала. На секунду я даже пожалела её, собралась сказать что-нибудь хорошее, но вовремя это дело оставила. В плане замаячил новый пункт — слежка за Екатериной Сергеевной Пестеревой и девушкой-призраком.
Усевшись рядом с водителем на переднее сидение, я обернулась назад. Пестерева что-то записывала в ежедневник, девушка-призрак вслух считала проносящиеся мимо деревья. Она всё больше казалась мне не совсем нормальной, точнее, совсем не нормальной, если вообще можно считать нормальной душу, которая уже непонятно сколько лет остаётся в мире живых.
«И правда, — подумала я, — а сколько она уже здесь? Савва умер года четыре назад. А она? Десять? Двадцать? А что если, через энное количество лет все неприкаянные души ждёт что-то такое же? Дезориентация в пространстве, тихое помешательство и полузабытьё. Вдруг это и меня когда-нибудь настигнет?»
— Екатерина Сергеевна, — голос у водителя походил на рёв медведя. Жёлтые зубы выдавали в нем заядлого курильщика, — в офис или домой?
— Домой, Паша. Сегодня выдался длинный день. Документы отвезёшь в офис сам. Лена разберётся с ними, а мне поспать надо. Подумать только. Через столько лет…
Последнюю фразу Пестерева произнесла шёпотом. Водитель из-за шума мотора вряд ли её услышал. Девушка-призрак и подавно: та разглядывала вывески на магазинах и через раз громко хихикала.
Выглянув в окно, я запоминала дорогу. Решение ехать домой меня обрадовало. По крайней мере, не придётся созерцать отштукатуренные стены офиса. Засмотревшись на светофор, я опять посмотрела назад. А где интересно работает эта женщина? На заводе или на фабрике? Может, вообще банк держит или магазин? Чем занимается? Похоже, чем-то прибыльным, раз взялась спонсировать Дом малютки. Или грехи замаливает? Может, Савва — это её сын, и она его бросила? Сейчас ей около шестидесяти, значит, родила примерно в сорок, решила, что поздно, и написала отказную. А теперь вот совестью мучается…
Следующие минут десять пейзаж за окном менялся мало. Деревья, здания, снова деревья, а потом недалеко от школы машина резко свернула направо и затормозила возле круглой шестнадцатиэтажки, с пентхаусом и крытыми балконами. Дожидаться водителя Екатерина Сергеевна в этот раз не стала, дверь открыла сама и прямиком зацокала к центральному подъезду. Девушка-призрак, естественно, последовала за ней. Я проделала то же самое и через пару минут выяснила, что живут они на третьем этаже, в квартире № 77.
***
— Ну, узнала что-то? — затараторил «Демидыч», едва заметил меня среди кресел в зале ожидания.
— Узнала. Думаю, спонсор приюта и есть мать нашего Саввы?
— С чего это?
— Они с заведующей называют его тем самым мальчиком, и разговоры о нём здорово её пугают.
— А призрак что?
— Ничего. Мне не удалось её разговорить. Она как будто помешанная. Глядит всё время в одну точку да песни поёт, качаясь как белая берёза.
— Выходит, опять ничего. Одни догадки.
— Ну не совсем. Я выяснила их место жительства.
— Правда? — В глазах «Демидыча» вспыхнуло любопытство. — Тогда давай, я поговорю с ней.
— Не надо. — Я сделала шаг назад и, опустившись в кресло, посмотрела по сторонам. На нас никто особого внимания не обращал, не оглядывался и пальцем у виска не крутил. Значит, трюк с телефоном худо-бедно работал. — Возвращайся домой, а я послежу за ней несколько дней. Нам доказательства нужны, а ты только хуже сделаешь. Она и так попросила заведующую сообщить ей, если ты снова появишься.
— Ну и что? — нахмурился он. — Можно было бы…
— Спать на вокзале будешь? А деньги? — Я вдруг поняла, что совершенно не знаю, как он живёт и на что существует. — Ты работаешь где-то?
— Работаю, — как-то слишком тихо ответил он, — но не официально. То грузчиком, то разнорабочим, иногда ремонтирую что-нибудь у соседей. Везде, где придётся, в общем. С бывшей условкой особо не берут никуда да и с учёта у психиатра меня не снимают. Спасибо пенсию по инвалидности платят.
— Понятно… — Сгорбившись, я провела рукой по волосам. До поезда оставалось два часа, и я отчаянно думала, как их использовать. — Мне нужно узнать как можно больше про Пестереву.