Душегуб
Шрифт:
— В общем, мы из Центра Медицины, слышали про такой?
Атаман леших очень серьёзно кивнул.
— И мы ищем причину эпидемии, что разразилась в Гаваре несколько лет назад. Возможно, всему виной наркотики.
— Наркотики? — с недоверием скрестил руки на груди блондин. — Это почему сразу наркотики?
— Они запрещены, — пожал я плечами, — поэтому изготовителям приходится ютиться в жутких дырах, изготавливаются наркотики в антисанитарии, с использованием разной дряни…
— Да, уяснил. В самом деле, серьёзную дурь толкали только мои ребята. Однажды
— Три года назад, — ответила Юрико.
Глубоко погрузившись в себя, атаман поднялся, спрятав руки за спину. Опустив голову на грудь, он неторопливо прошагал к карте.
— Да, вечный мой дефект — не здороваюсь. Меня зовут Иосиф Эмин, прозвище — Койот.
— Оскар Праусен.
— Юрико Номати.
— Чудно, теперь к торговцам. Пять лет назад я выгнал из лагеря шестерых. Один решил пристроиться у соседней банды на юге, — Иосиф указал место на карте, — но там его быстро растерзали, месяца не прошло. Второй сейчас живёт в Карнбёрдже, но, если верить разведке, с наркотиками завязал сразу после изгнания. Третий тоже исправился, окопался в маленькой деревушке без названия на западе. Ещё одного поймал мстительный муж, жена которого скончалась от дури… тело сгрызли волки. Последние двое объединились, но один из них вскоре решил вести бизнес без компаньона. Наркотиками занимается только он один, в Сеферане.
Палец упёрся в крупный населённый пункт, отмеченный крестами, черепами и всем, чем только можно. На ум приходит одно предположение, озвученное Юрико:
— Это город?
— Город, — злобно взглянул на карту атаман, его шрамы исказились в полутьме. — Вы когда-нибудь видели коров? Рогатые, массивные лепёшки такие кладут, — разулыбавшись, Иосиф показал руками действительно крупных размеров фекалий. — Так вот Сеферан — это коровья лепёшка, над которой мухи вьются.
— Разве там нет радиационного фона? — указал я на бурую карту.
— Есть. В центре, где бомба шлёпнулась. На окраинах жить можно, — отвернувшись к окну, леший звонко цыкнул. — Всякое отребье сбилось в общину. Не то чтобы коллектив — каждый сам по себе. Тот, кто вам нужен, затаился в этой дыре. Спросите Нансенкриса Вуда… или Собаковода.
— Собаковода?
Иосиф развёл руками, показывая своё бессилие к получению прозвищ его людей. История обещает быть интересной, раз атаман плюхнулся на лавку, крякнул и взмахнул кулаком так, как обычно начинают выступления все любители потравить байки.
— Была у Нансенкриса нездоровая любовь к собакам, многие пошучивали, что они ему милее девок. Хорошо известно, что частенько он наведывался в населённые пункты… все наведываются, воруют по мелочи, а кто солидно так, но… этот хрен таскал щенков. Вырастит зверюгу, дрессирует потом… пару раз его псы нападали на людей — застрелили. А он ещё наворует.
— Как он выглядит? — вопрос донельзя «по делу» сумел нагло разрушить волшебство маленького эпоса.
Атаман закатил глаза, досадливо
— Невысокий, чуть полноват, руки толстые. Бороду ещё носил в косичку заплетённую, но это пять лет назад было. Ещё татуировка была на шее, но её не разглядеть.
— И ещё у него шесть пальцев на ногах, — обнажил жёлтые зубы в улыбке Иосиф.
Старший вяло покивал, медленно переведя взгляд с атамана на нас, и резюмировал:
— Выродок, не человек.
— А теперь, — резко поднялся и зашагал по комнате Иосиф, — расскажите, что вы с ним сделаете?
— Разберёмся, есть ли его вина…
— Скучно, — перебил меня на полуслове леший. — У вас, госпожа Номати, вижу, есть план получше.
Я скосил взгляд на японку — та сохранила нетающую восковую маску спокойствия.
— Всякий наркоторговец должен быть казнён, — твёрдо сказала она, и эти слова раздавили бы любые возражения.
— Пункт сорок шестой устава уполномоченного по медицинским преступлениям.
— Уже сталкивались?
— Близко к этому: моим ребятам однажды свезло обмародёрствовать тело погибшего в перестрелке. Нашли устав, я с удовольствием его изучил. Мне пришлась по вкусу бескомпромиссность определённых директив. Вы оба — уполномоченные?
— Только я.
Иосиф вновь скрестил руки на груди, уважительно заглянул вглубь бесстрастных глаз японки. Моррин отчего занервничал и поправил автомат. Рыжеватый атаман продолжил:
— И вы пойдёте его искать?
— Да, пойдём, — брякнул я в ответ на довольно странный вопрос.
— В Сеферан?
— Раз он там…
— Они, похоже, ещё ничего не знают о городе, — вставил своё слово Старший.
— А что мы должны знать? — опасное чувство, что меня дурят.
— Только то, что место гиблое. Всему другому лучше не верить: никто ничего не знает, а сочиняет всякие небылицы.
— Там люди пропадают?
— Да, смею заметить, как и в любом городе, — смастерил таинственную гримасу Иосиф. — Но в Сеферан тянутся всё новые и новые самоубийцы. Ещё вопрос: вас до лагеря довели мои люди, ведь так? Как вы на них наткнулись?
Вопросы из разряда неочевидных, как правило, скрывают за собой совсем иной смысл…
— Они сами нас нашли, — ответила за меня Юрико, — мы напали и сумели взять их в плен.
— Это были Пироман и Крысёныш, — уточнил героев дня Моррин.
Иосиф уставился на Старшего цепко, не сменил позы на протяжении десяти секунд, а затем просто взорвался жестами:
— От этих двоих не ожидал. Нет, от Джона ожидал, но за него положено думать Твиду. Накажи их.
— Что-то конкретное?
— Нет, Моррин, прояви фантазию. А для вас последний вопрос: вы хорошо ориентируетесь в лесу?
— Нет… честно сказать, мы заблудились, когда шли сюда.
Я переглянулся с Юрико, несколько недовольной. Похоже, японка ради чистоты своей репутации собиралась немного соврать. Что остаётся — только виновато пожать плечами. А нелепая правда успела позабавить леших. Улыбки разбойников готовы поспорить в ширине друг с другом.