Душехранитель
Шрифт:
Для Андрея их разговоры пока не складывались в целостную картину. Он выявил для себя несколько фактов: отцу и компаньонам нужен диск, скрываемый некой Сокольниковой с телохранителем, под которого ему, Андрею, нужно будет сделать пластическую операцию; диск нужен и Котову-Кощею (о деятельности этого господина Серапионов-младший был наслышан и в Питере); возможно, за диском охотится кто-то еще, некая «четвертая» сила. Да, дельце запутанное…
Ну, ничего. Неделю ему пообещали…
Саша
Телохранитель быстро открыл замок, скользнул внутрь. Непонятные вопли доносились из кухни.
— Ну почему они все таки-и-и-ие?! — подвывал знакомый голос, и Саша не без легкого удивления узнал Ренату.
Глазам предстала немного сюрреалистическая композиция.
Несмотря на то, что был еще довольно ранний вечер — половина восьмого — журналист, Рената и еще одна, смутно знакомая Саше, девица находились в изрядном подпитии.
Совершенно невменяемый Фобосов рыдал на груди у Ренаты. Та, вроде бы, утешала, но при этом рыдала с ним в унисон. На столе красовалась ополовиненная бутылка коньяка, под столом валялась опустошенная, но не побежденная — водки.
Молчаливое появление нового персонажа прошло для участников незамеченным, и он имел удовольствие созерцать эту сцену продолжительное время.
Грузная девица с волосами платинового цвета и колечком-серьгой в нижней губе притулилась у батареи, почему-то при этом на корточках. Кожаная жилетка плотно обтягивала могучее тело, мускулистые руки украшали татуировки с драконами, а рваные джинсы были густо расписаны шариковой ручкой: «Metallica», «Ария», «Iron Maden», «Алиса», «Scorpions» — просто сидячая энциклопедия логотипов отечественных и зарубежных рок-групп.
Однако, несмотря на свой амазонский вид, дама тоже нежно поскуливала и размазывала сырость под носом.
— Ничего, М-миша! — утешала Фобосова Рената. — Она еще поймет и вернется!
— Я. Променял. Жену. На работу… Она так. Сказала. Она…
— А Бандит вообще сво-о-о-олочь! — органным басом подпела татуированная рокерша. — Он дал мне в глаз, собрал шмотье и умотал! Все мужики — гады!
— Не все! Миша х-роший! — оглянувшись на девицу, Рената наконец заметила Сашу, который, спрятав руки в карманах джинсов, стоял при входе в кухню и с трудом сдерживал смех. — О-о-ой! Сашуля!
Телохранитель закурил, потер большим пальцем переносицу, но ничего не сказал и ближе не подошел.
— Саша, иди к нам! — позвала Рената, сползая с коленок безутешного Фобосова. — Ты тож-ж-ж-х-роший!
— Мне отсюда лучше видно, — усмехнулся тот.
Рокерша, которая долго фокусировала взгляд, пытаясь вначале разглядеть, а потом узнать гостя, вдруг подскочила на ноги:
— Алекс! — завопила она.
— А вот и Мезу-у-удина, свет души моей, очнулась! — Саша раскрыл объятья. — Здравствуй, королева дороги! Какими судьбами?
Платиновая девица ростом оказалась почти с него.
— Забыл я о технике безопасности! Мезу-у-удина... А ты хорошо выглядишь: возмужала… Все так же питаешься анаболиками?
— Алекс! Тебе слабо было прийти пораньше?! Почти все выпили без тебя… Ж-ж-жестоко! — Мезудина говорила, «проглатывая» окончания. — Давай с нами за встречу! Давай... на этот... бру… бру… как там, мать его? На брудерш-шафт, о как!
— Валяй, — Саша оседлал табуретку и похлопал Ренату по плечу: — Там было пусто.
— Где и ч-что? — не поняла девушка.
Он махнул рукой:
— Потом расскажу.
— Зато вот тут не пусто! — сообщила Мезудина, подавая Саше стакан. — Давай, Алекс! За удачу! Реально!
Коньяк она опрокинула в себя, как воду.
— На брудер-р-ршафт!
Покуда Фобосов протирал очки мятым носовым платком, рокерша уселась верхом на Сашины колени, обняла и смачно, взасос, поцеловала бывшего однокурсника в губы. Рената почти протрезвела, на щеках ее вспыхнул гневный румянец. Как эта Раечка посмела?! Расселась тут на нем, как в порно-фильме, еще чуть — и в ширинку ему полезет, мерзавка! И он тоже хорош — целуется с этой страхолюдиной, смеется.
— Может, нам выйти? — отчеканила девушка.
— О чем же вы тут все плакали, дети мои? — поинтересовался Саша, отсадил возбужденную Мезудину на соседнюю табуретку и успокаивающе придержал, когда почуял ее порыв снова перейти в наступление.
— Жалко жизни. Молодой, — всхлипывая и протирая глаза под запотевшими стеклами очков, наконец высказался Фобосов. — Хреново. Всё. Аут. Пошли. За водкой. Александр.?
— Нам уже пора, Миша. В другой раз. Заодно научишь меня, как можно втроем так ужраться с бутылки водки.
— Думаешь. Это первая.?
— Не продолжай. Мне уже страшно. Есть что-нибудь перекусить?
Мезудина протянула ему пакетик фисташек. Саша подпер ладонью подбородок и грустно посмотрел на Раю. Рената с трудом доковыляла до плиты, взяла сковородку с полуостывшим жарким и поставила перед ним. В каждом движении девушки читалась ярость. В груди горело огнем, и проклятая вилка, как назло, трижды выпрыгивала из ее рук, а потом и вовсе грянулась на пол. Телохранитель вздохнул, включил плитку.
Тем временем рыдающее соло огорченного Фобосова дополнилось аккомпанементом: закурлыкали дамы.
— Все они сволочи! — тянула припев Мезудина, обнимая Ренату.
— И бабники! — вторила та, косясь на Сашу.
— Променял. Жену. На работу! Четыре. Статьи… На день. Рожденья. Не смог… Не успел. Убила. Без ножа… Забыл. Про. Годовщину… Всё. Припомнила…
Саша вывалил жаркое в тарелку и ушел в комнату.
Рая и Рената притихли. Один Фобосов продолжал тянуть уже никому не интересную песню.