Душеспасительная беседа
Шрифт:
Влиятельное в республике лицо сначала выразило ей в самых изысканных выражениях свое сожаление по поводу случившегося, а потом твердо заявило:
– Мадам, ваш аппарат через два, максимум через три дня будет доставлен вам в гостиницу. Тут произошло какое-то недоразумение, и оно будет исправлено.
Миллионерша и археолог ушли, скорее удивленные категоричностью этого заявления, чем обрадованные им.
А влиятельный товарищ тут же вызвал в свой кабинет начальника Самаркандского уголовного розыска. Он сказал ему в той же своей учтивой манере, что украденный киноаппарат должен быть найден и возвращен
– ...То тогда пеняйте на себя!
Начальник Самаркандского уголовного розыска знал, что влиятельный товарищ слов на ветер не бросает, в особенности тогда, когда произносятся они с ласковой улыбкой, и поспешил заверить высокое начальство, что киноаппарат будет найден и возвращен владелице именно послезавтра. После чего вернулся к себе в уголовный розыск, вызвал своего старшего агента и, копируя влиятельного товарища во всем, вплоть до его ласковых улыбок, повторил то, что только что сам от него услышал.
В тот же вечер старший агент вызвал к себе свою клиентуру - бывших уголовников, «завязавших», как говорится, со своим мрачным прошлым и проживавших в городе на покое.
Старший агент уже не улыбался, говоря с ними, и речь его была лишена учтивости и лоска.
– Вот что, господа хорошие! — сказал старший агент. — Если не получу завтра киноаппарат, всех... под метелку! Вы должны знать, кто такую свинью мог нам подложить! Овечками не прикидывайтесь! Понятно?!
Далее последовали слова, не поддающиеся воспроизведению в печати.
После долгой и томительной паузы поднялся со своего места некто щуплый и лысенький и сказал:
– Василий Петрович, это не наши напозволяли, это беспризорники, судя по всему...
– Меня это не касается! — оборвал его старший агент. — Мое дело - сказать, а ваше - работать!
На следующий день киноаппарат был торжественно вручен владелице, когда она после завтрака в ресторане вернулась в свой гостиничный номер.
Миллионерша пришла в восторг, она позвонила по телефону влиятельному товарищу, рассыпалась в благодарностях и сказала, что восхищена блестящей работой самаркандской уголовной полиции.
– Милиции! — поправил ее влиятельный товарищ. — Полиции у нас нет.
– Да, да, именно милиции, — подхватила радостно миллионерша, — потому что наша полиция искала бы пропажу год и все равно бы не нашла. Я хочу выразить свою благодарность вашей полиции, то есть милиции. Как и где я могу это сделать?
– Вам надо обратиться в газету, мадам! Лучше всего в «Правду Востока», в ее самаркандское отделение.
Спецкором и полпредом «Правды Востока» в Самарканде был тогда Коля С., хороший журналист, человек простых нравов, ходивший по городу в ночной сорочке, в белых полотняных штанах и сандалиях на босую ногу. В таком виде он и сидел у себя в отделении за письменным столом, сочиняя очередную корреспонденцию на вечную тему борьбы за повышение урожая хлопчатника, поглаживая себя - для вдохновения - рукой по белобрысому щетинистому ежику волос, когда в комнате вдруг появились миллионерша из Неаполя в своих белых бриджах и красной кофточке и ее любовник-археолог, тоже в бриджах, но в клетчатых, носатый, печальный и черный, как старый утюг.
Коля С. учтиво поднялся со своего стула и стоя выслушал восторженный монолог итальянки в переводе ее любовника.
Когда они его закончили, он сказал:
– Я что-то не пойму, что вы хотите от нашей газеты, гражданка?
– Я хочу выразить через вашу газету свое восхищение работой самаркандской милиции.
– Зачем? — сказал Коля С. — Это ее обязанность. Наша милиция всегда так работает.
– Тогда... — итальянка достала из своей сумки чек на крупную сумму в валюте на какой-то солидный неапольский банк, — я хочу пожертвовать Советской власти эти деньги в знак моей благодарности за киноаппарат.
Археолог перевел Коле ее слова.
Коля С. покраснел так, что его белобрысый ежик стал совсем белым, и сказал:
– Советская власть не нуждается в ваших подачках, гражданка. Переведите ей точно то, что я сказал! — приказал он археологу.
Археолог перевел.
Итальянка смутилась, и, видя ее смущение, Коля смягчился:
– Я слыхал про вашу историю. Ваш аппаратик у вас свистнули беспризорники, гражданка. Беспризорные дети - это наследие нашей гражданской войны и нашей разрухи. Мы ведем общественную борьбу с этим бедствием. Тут, за углом, находится контора благотворительного общества «Друг детей», можете отдать свой чек им. Переведите ей!
Археолог перевел.
Итальянка расцвела снова и сказала, что сейчас же пойдет в контору «Друг детей» и передаст кому нужно свой чек. Коля, шаркнув босой ногой в сандалии, пожал ей руку, и знатные гости покинули самаркандское отделение газеты «Правда Востока».
Чек свой итальянская миллионерша действительно передала обществу «Друг детей» в Самарканде, и на этом следы ее пребывания в Советской Средней Азии теряются, так же как потерялись и не были обнаружены ее другом следы другого итальянца - великого путешественника Марко Поло.
Маяковский живет в Москве
Маяковский живет в Москве, — да, это именно так. Он живет в том самом доме 3/6 по Лубянскому проезду, в котором жил и тогда, когда еще не бронзовый, а живой мерил своими «саженьими шагами» московские улицы и бульвары, гудя стихами себе под нос.
Тогда он занимал одну четырнадцатиметровую «комнатенку-лодочку» в квартире на пятом этаже дома, принадлежавшего до Октябрьской революции коммерции советнику Стахееву, — теперь победившая Революция отдала ему весь дом, все пять этажей.
Дом внутри перестроен, комнаты коммунальных квартир превращены в обширные залы, лестницы укреплены и покрыты мраморными плитами.
Дом стал государственным музеем Маяковского. Этот единственный в мире литературный музей такого масштаба открылся в Москве 29 января 1974 года.
Хорошо сказал его директор, литературовед и маяковед Владимир Васильевич Макаров, американским туристам, когда они, осмотрев музей, выразили свое восхищение им в чисто американской форме:
— Даже у нас в Штатах нет ничего подобного!