Душитель
Шрифт:
— Можно вас кое о чем спросить, Маргарет? Задать личный вопрос?
Она опустила глаза. Тусклый от старости линолеум в желто-коричневую крапинку.
— С вами когда-нибудь делали это… сзади?
— О Господи… — пробормотала Маргарет.
— Да или нет?
— Господи…
— Маргарет, да или нет?
Она опустила голову и с трудом покачала ею: нет.
— Может быть, разденетесь?
— Нет… нет…
— Это нетрудно.
— Не могу.
— Хотите, чтобы я вам помог? — Курт поставил бокал. — Подошел и помог?
— Нет.
—
— Хочу?
— Да. Мы с вами давние знакомые и просто болтаем. Вы можете все мне рассказать.
— О Господи…
— Скажите мне, Маргарет. Расскажите, о чем вы мечтаете.
— Я хочу, чтобы вы ушли. Ради Бога.
— Уйти? И все?
— Я никому не скажу.
— То есть вы никому не скажете, кто такой Бостонский Душитель? Вы, жена полицейского, будете молчать?
— Я ничего не знаю. Знаю только, что вы не поладили с одним из моих сыновей…
Курт взял бокал, отхлебнул и задумался, выпятив губы.
— Тогда ладно.
— Вы уйдете?
— При одном условии: вы скажете Майклу, что я заходил попрощаться.
— Куда вы теперь?
— В неведомые земли.
— Хорошо, я ему передам.
— Еще кое-что. Поцелуйте меня.
Маргарет слегка подалась вперед, как будто не расслышала.
— Поцелуйте меня на прощание. Только и всего. И я уйду.
Она покачала головой.
— Тогда, видимо, мне придется задержаться. Вернемся к нашему разговору?
— Один поцелуй?
— Да. И я уйду.
— Слово?
— Честное слово.
— Один поцелуй — и вы уйдете.
— Да.
Она придвинулась к нему. Линдстром был младше Рики на несколько лет. А возможно, просто выглядел так — румяный, с гладкой кожей… Наверное, он вдвое ее моложе. От него пахло виски. Маргарет закрыла глаза и склонила голову набок.
— Нет-нет, поцелуйте меня сами, Маргарет. И считайте до десяти. Я хочу получить свое сполна.
Она может ударить его коленом между ног, убежать, найти какое-нибудь средство защиты. Но она этого не сделает. Маргарет понимала, что не сделает ничего из того, что возможно лишь в кино. Это всего лишь поцелуй…
Она прижала сомкнутые губы к губам Линдстрома. Один, два, три…
Он положил ладонь ей на затылок, высунул язык, тонкий и длинный, и втиснул между ее губами. Сдавленный возглас. Он прижался к ее лицу. Язык был просто чудовищной длины, его кончик коснулся неба, потом описал круг по деснам и заходил туда-сюда, блаженствуя.
Линдстром отпустил Маргарет, и та привалилась к стене. Женщине показалось, что ее сейчас вырвет.
Он довольно вздохнул.
— Не так уж плохо, а?
Она промолчала.
— М-м… Спасибо, Маргарет.
— Вы сказали, что уйдете.
— И я ухожу.
Они двинулись к двери, Курт жестом пропустил Маргарет вперед. Ей не понравилось, что он окажется позади, но дверь была всего в нескольких шагах, инцидент почти исчерпан — она уже представляла, как через десять секунд облегченно вздохнет, живая и невредимая, и предвкушала этот притягательный,
Она прошла вперед, скрестив руки на груди и проводя языком по нёбу, чтобы окончательно избавиться от неприятного ощущения. Собственное тело внушало ей отвращение. Маргарет казалось, что она насквозь пропиталась запахом Курта. Нужно продержаться еще несколько секунд, несколько шагов.
Вспышка. Тупой звук.
И ничего больше.
Потом она поняла, что лежит на полу. В коридоре. На спине.
Курт залез рукой ей под юбку, стаскивая с нее чулки. Чей-то хриплый голос произнес: «Не трогай меня», — и лишь мгновение спустя Маргарет поняла, что это говорит она сама. Курт стянул чулки — туфли с нее уже свалились.
Она закричала.
Он дважды ударил ее по лицу.
— Не ори. — Он тяжело уселся ей на живот.
Маргарет чувствовала, как он балансирует на ней, сплетая из чулок удавку. Она вскинула голову и больно ударилась затылком об пол. Она хотела потереть шишку, но Курт прижимал ее руки коленями.
Нейлоновая удавка обвилась вокруг шеи. Курт завязал простой узел, затянул — чулки врезались в тело, сдавили горло, Маргарет не могла дышать, боль была невыносимая. Она в ужасе заметалась, ощущая, как он стягивает петлю.
Курт поднялся.
Маргарет продолжала метаться, пока ей не удалось подсунуть пальцы под петлю и сделать маленький глоток воздуха. Но тут же ее подняли за волосы и потащили вверх по лестнице — приходилось отталкиваться ногами, чтобы с нее не содрали скальп.
— Ну ты, не упирайся.
Она ударялась о ступеньки спиной и пятками и даже обрадовалась, когда они достигли верхней площадки. Маргарет почувствовала, как с нее сдернули юбку. Она ударилась поясницей об пол.
— Где спальня?
Линдстром выпустил ее волосы, и Маргарет больно ушиблась плечом. Голова ныла, как будто с черепа содрали кожу; интересно, удастся ли это вылечить? Она услышала, как открылась дверь спальни… А потом Линдстром издал странный звук, значение которого она не сумела разгадать… Прежде чем она успела понять, в чем дело, раздался выстрел, и Линдстром влепился в стену рядом с ней.
Маргарет подняла взгляд от его мокасин и увидела, что над правым коленом расплывается алое пятно.
Она с трудом, из-за удавки на шее, повернула голову и увидела в полумраке спальни, куда достигал свет из коридора, Майкла с отцовским пистолетом. Он был мертвенно-бледным, бел как мрамор — так всегда бывало во время приступов мигрени. В тусклом свете, босиком, растрепанный, в майке, он казался привидением. Ящик, где лежал пистолет, был открыт, белье выброшено на пол. До Маргарет дошло, что за двадцать три с половиной года, проведенные Джо-старшим в полиции, из этого пистолета впервые выстрелили не на службе. Майкл держал оружие одной рукой, но оно как будто было слишком тяжело для него и угрожало перевесить.