Душитель

Лэндей Уильям

Майкл решительно нажал на спусковой крючок. Пистолет с громким щелчком подпрыгнул в его руке. Разряжен. Майкл отбросил его.

— Ты… даже считать не умеешь, мать твою.

— Ты тут один?

Молчание.

Майкл покачал головой. Он ощутил опасную отстраненность. Ему было плевать на того, кто лежал у его ног, на последствия, на самого себя. Он хотел убивать. Он снова занес кувалду — молот вновь описал параболу, и Майкл вскрикнул, когда поднял руки. Удар пришелся Гаргано в поясницу, в то место, где из-под куртки виднелась складка жира, поросшая курчавыми черными волосами. Послышался хруст.

Гаргано еще мгновение простоял на четвереньках, а потом обмяк.

—

Ты здесь один?

Гаргано дышал с хрипом.

— Ты один?

— Да.

Майкл аккуратно сел на землю. Молот скатился с его коленей под собственной тяжестью. Он придерживал поврежденную руку здоровой. В таком положении боль почти не чувствовалась, хотя нервы по-прежнему покалывало. Во рту было полно песка, на щеке горела свежая ссадина, правая сторона головы мерзла, как будто с черепа содрали лоскут кожи. Но не больно. Ощущение прохлады в голове было даже приятно.

Майкл закрыл глаза и снова вообразил себе шаги на тротуаре. Он представил Джо-старшего, который бежит по переулку, — Конрой отстает, с выражением лицемерного сожаления. Джо-старший заворачивает за угол, пытается остановиться, видит пистолет — четырехзарядный, крупнокалиберный, поднятый на уровень лица. Лица Винсента Гаргано.

Майкл с трудом поднялся, оберегая разбитое плечо. Здоровой рукой он обыскал лежащего.

Неподалеку находилось глубокое свежевыкопанное углубление, пробуренное в земле под следующую сваю. Сваи стояли в шахматном порядке. Над головой нависал огромный копер. Майкл постоял над дырой, глядя вниз, — было видно футов на десять, после чего все терялось во мраке. Майкл знал, как забивают сваи, — это знали все, кто работал в деловой части города. Когда падал копер, в конторах в радиусе полумили дрожали стекла и люди не открывали окон, чтобы спастись от ужасного грохота. Гаргано намеревался сбросить тело Майкла в эту дыру. Завтра утром копер вбивал бы его все глубже и глубже.

Но сейчас на стройке было тихо, так тихо, что Майкл слышал легкое посвистывание ветра между сваями. Он бросил в яму камушек, чтобы прикинуть ее глубину, и не услышал звука падения.

Гаргано хватанул воздух ртом. Он что-то сказал, но Майкл не расслышал, пока не встал прямо над ним.

— Не… не могу дышать…

— Зачем ты это сделал? — спросил Майкл. — Зачем попытался убить меня?

— Н-не могу дышать…

— Зачем было нужно убивать меня?

— Мне приказали.

— Кто?

— Капобьянко.

— Капобьянко? Но почему меня? Именно меня?

— Конрой сказал… — Могучее тело Гаргано содрогнулось. Когда дрожь унялась, он хрипло договорил: — Конрой пришел к Капобьянко… сказал, что ты знаешь… знаешь про своего старика. Сказал, что ты открыто его обвинил, что, по-твоему, Конрой выполнял приказ Капобьянко. Такие вещи не следует говорить вслух.

— Значит, это Капобьянко приказал убить моего отца? Зачем?

— Оглядись, ту… тупица.

— Не понимаю…

Гаргано фыркнул и медленно обернулся.

— Ты стоишь на деньгах. Эти люди, мать их, заколачивают миллионы. Целое состояние. Состояние.

— При чем тут Капобьянко?

— Это его деньги.

И наконец постепенно Майкл понял. Понял. Гангстеры не работают на стройке, но выделяют людей для того, чтобы очистить обреченные под снос дома, запугать непокорных, вышвырнуть недовольных и упрямых. Эта работа займет месяцы и даже годы, если предоставить ее правительству. Delinquenti — так назвала их миссис Кавальканте. «Они говорят: убирайтесь, иначе попадете в беду», — вспомнил Майкл ее слова. Капобьянко использовал своих громил, чтобы очистить Уэст-Энд. И не важно, что по совместительству

некоторые из его людей работают полицейскими. Эти копы вели себя как бандиты, потому что они и есть бандиты — они на поводке у Капобьянко, получают деньги за то, что защищают его интересы. Несомненно, Чарли Капобьянко вложил немалые средства в Уэст-Энд, потому что он даже пальцем не пошевелит, если речь не идет о деньгах. Он поклоняется богатству, как это делают настоящие бедняки. Он хочет, чтобы проект был реализован любой ценой, и вовсе не потому, что грезит о Новом Бостоне. Чарли Капобьянко плевать на Бостон, новый либо старый.

— И сколько денег Капобьянко в это вложил? — поинтересовался Майкл.

Но Гаргано слабел. Он лежал ничком в грязи и слегка шевелился. Он глотнул воздуха, прежде чем ответить:

— Н-не могу дышать… Мне надо в больницу.

— Ни в какую больницу ты не поедешь.

Гаргано взглянул на него с презрением, которое мало-помалу превратилось в злобную покорность.

— Насколько большой кусок отхватил Капобьянко?

— А я знаю?!

— При чем тут мой отец?

— Конрой сказал… Сказал, что твой старик все испортит.

— Как? Мой отец не из тех. Он никогда не доносил на своих.

— Он захотел уйти. Сказал, что не будет больше работать на Капобьянко, что ему не нужны эти деньги. Его попросили кое-чего сделать, а он отказался, больше не захотел. Внезапно человек просто взял и все бросил. Ха! После того, как он столько лет получал деньги от мистера Капобьянко? А потом еще и собрался нас выдать, chiacchierone! [10] Никто бы ему этого не позволил. Если бы Дэйли ушел и разболтал о продажных уэст-эндских копах и о том, что у мистера Капобьянко свои интересы в Уэст-Энде, он бы все испортил. Какой политик захочет поддерживать проект, который принадлежит Чарли Капобьянко? А так — все хотят, чтобы эти дома построили. Все — город, федералы, застройщики. Слишком много денег потрачено, чтобы взять и остановить стройку. Слишком много денег. Твой старик был похож на тебя — недостаточно умен, чтобы держать рот на замке.

10

Болтун (ит.).

— А Эми?

— Какая Эми?

— Эми Райан. Журналистка.

— А! Ну, она же собиралась об этом писать. Прямо обожала истории о продажных копах, сучка такая, как сказал Конрой. Конечно, Конрою плевать было на всех, кроме себя. Просто ему не хотелось, чтобы его имя появилось в газете. Без своего значка это дерьмо и недели не продержалось бы. Тогда он пришел и сказал, что девчонку тоже надо убрать. Иначе она все разболтает, и, не дай Бог, проект прикроют. Так мы и сделали — убрали и ее. У нас не было выбора.

— Кто… ее убил? Кто все это с ней проделал?

— Это придумал Конрой — он сказал, надо замаскировать дело под работу Душителя. Он объяснил, что именно нужно сделать — ну, завязать бант у ней на шее и так далее. Он знал, что газеты за это ухватятся.

— А ручка швабры? Конрой не мог этого сказать, потому что Душитель никогда так не делал. Кто это придумал?

— Я.

Майкл кивнул. Это было сказано с садистским равнодушием.

Он вновь поднял кувалду. Молот был окован железом и имел форму бочонка. Вытянутые руки с кувалдой в них напоминали букву Y, и эта буква раскачивалась туда-сюда, туда-сюда. В Майкле нарастало нечто бесстрастное, это чувство было вызвано воспоминанием о распятой на кровати Эми.