Два дундука из сундука
Шрифт:
– Зачем это?
– спросил Алешка.
– Чтоб классики не зазнавались.
А когда мама его об этом спросила: «Что за композиция?», Митёк ответил еще загадочнее:
– Она символизирует творческое освоение писателем Лосевым мирового классического наследия.
Мама вежливо улыбнулась, но кажется, как и мы, ничего не поняла.
А папа нам сказал, что его друг детства Лосев - очень хороший и скромный писатель. Он пишет замечательные книги о работниках милиции.
– А чего ж он о тебе не написал?
– ревниво спросил Алешка.
– О замечательном работнике милиции?
– Написал.
Мы откладывать это дело не стали, главу в книге, которая называлась простенько и со вкусом «Всегда на посту», проглотили мгновенно, в первый же вечер, и совсем по-другому увидели своего привычного папу. Алешка даже стал при нем ходить на цыпочках и быстро вскакивал на ноги, когда папа появлялся в комнате. Дурака валял, конечно.
Но уважать папу мы стали еще больше. А заодно и писателя Лосева, который так здорово о нем написал и открыл для нас столько нового в этом привычном родном человеке.
– Дим, - сказал мне Алешка, - попроси Митька, чтобы он и о нашей маме написал.
– Ага, - сказал я, - и о нас с тобой.
– И о бабушке, - подхватил Алешка со смехом.
Наша бабушка - тоже герой в своем роде. Она - герой зубного труда. И любит похвалиться, что за многие трудовые годы вырвала у своих пациентов больше миллиона зубов. Это примерно - грузовой вагон. Кошмар!
Нас с Алешкой поселили в крохотной комнатушке на втором этаже, рядом с кабинетом Лосева. Он притащил из сарая две скрипучие раскладушки, небольшой столик и что-то вроде стоячего ящика с полками - «для личных вещей». А что нам еще нужно?
Мы застелили раскладушки, разложили по полкам личные вещи, в общем, освоились в отведенном нам помещении.
Комната нам очень понравилась. У нее было много достоинств. А главное - ее окно находилось прямо над крыльцом, где наши взрослые взяли привычку сиживать по вечерам. Папа с Митьком покуривали, мама вздыхала от удовольствия - ей нравились такие спокойные вечера, когда ее дети наконец-то улеглись спать и можно обсудить свои взрослые дела, не опасаясь внимательных детских ушек.
Вечером, когда нас прогоняли спать, мы гасили свет и распахивали настежь окно для свежего ночного воздуха. Ложились животами на подоконник и смотрели, как выбирается из леса на небо луна и как засыпает природа средней полосы. Луна обычно была сначала желтой, как мамина медная кастрюля, потом становилась красной, как спелый помидор, а уж в высоте серебрилась ярким светом.
А природа засыпала постепенно. Сначала все темнело, а потом затихало. Умолкали птицы одна за другой, все реже взлаивали собаки в соседней деревне. Смолкали ребячьи голоса. Иногда от реки, очень редко, доносился гудок или свисток теплохода.
Все это было очень здорово. Но мы висели на подоконнике не только ради засыпающей природы и свежего ночного воздуха. Мы с интересом прислушивались к тихому разговору на крыльце прямо под нами. С интересом, но, в общем-то, без всякой пользы. Разговоры там были самые обычные: о погоде, о папиной работе, о новой книге писателя Лосева, о ценах в магазине и на рынке, о нас с Алешкой.
На третий день Алешке это бесполезное подслушивание надоело, и он пораньше завалился на свою раскладушку. А я по привычке сидел у окна и любовался восходящей луной, как барышня прежних лет. И услышал разговор, которому сначала не придал никакого значения, а вспомнил о нем совершенно случайно. Гораздо позже. Когда закрутились некоторые странные события.
Толком я этот разговор не понял, а вспомнился он так.
– Имей в виду, Митёк, - сказал папа вполголоса, - скоро им станет скучно.
– И тогда нам будет очень весело, - со значением добавила мама. И с горькой иронией.
– Вы чего? Вы их боитесь?
– удивился Митёк.
– Славные ребята.
– Непредсказуемые, - сказал папа.
– Неуправляемые, - добавила мама.
– Нужно их занять чем-то необычным, - предложил Митёк.
– Они у вас чем больше всего увлекаются?
– Они - сыщики, - сказал папа. С гордостью в голосе.
– Особенно младший.
– Ага!
– обрадовался Митёк.
– Дети Шерлока Холмса! В папашу пошли.
– Обошли папашу, - тихонько засмеялся папа.
– Вот и ладно, - слышно было, как Митёк шлепнул себя ладонями по коленям.
– Я им кое-что придумаю. По специальности. Скучно не будет.
– Ты уж очень-то не старайся, - попросила мама.
А я зевнул и тихонько, чтобы не скрипнуть, улегся на свою раскладушку. И тут же забыл про этот разговор. И наутро о нем не вспомнил, потому что пошла у нас хорошая спокойная личная жизнь без всяких общественных забот. Правда, такая красота продолжалась недолго. Общественная жизнь властно вторглась в личную очередным криминальным проявлением. И нам с Алешкой пришлось круто взяться за борьбу с врагами. Их оказалось много, и были они очень коварные.
Глава II
Одинокий путник
Освоившись на Митьковой территории, мы двинулись осваивать прилегающую местность. И всякие достопримечательности.
Ничего особо достопримечательного мы не обнаружили. Под горой - деревня, небольшая, но симпатичная. С собаками, которые лениво валялись в дорожной пыли, с петухами, которые горланили и хлопали крыльями на заборах, с козами, которые паслись на огородах.
Деревня небольшая, но с магазином. Хотя где их только теперь нет. Магазин - это культурный центр населенного пункта. Здесь все время тусуется местное население. В лице пожилых старушек и стариков, а также молодежи разного возраста. Старики в основном входили в магазин за покупками и выходили из него с покупками. А молодежь шумно толпилась у дверей и пила пиво из горлышка. Ну и курила, конечно. Ну и ругалась без стеснения. Особенно один длинный парень в тельняшке, самый главный у них, наверное. Он был примерно моего возраста, но не так хорошо воспитан.
Когда мы проходили мимо, все они замолчали и повернулись к нам. Алешка, ни слова не говоря, подобрал с земли камень и сунул его в карман, а я подхватил валявшуюся на дороге штакетину.
– Эй вы!
– окликнул нас главарь в тельняшке.
– А здороваться кто будет? Пушкин?
При чем здесь Пушкин, подумал я, да и разве стал бы с ним великий поэт здороваться - и уже было открыл рот, чтобы достойно ответить, как возле магазина неожиданно появился мотоцикл, а на нем - молодой милиционер в шлеме.