Два года из жизни Андрея Ромашова
Шрифт:
– А как там сенгилеевские "чекисты"?
– Неужели Золотухин не рассказывал? Расстреляли их - по решению военного трибунала.
– А рыжий?
– Убит твой рыжий, когда тебя Золотухин выручал...
Глава 5
НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА
Андрей стоял у борта и печально смотрел, как медленно удаляется грязная казанская пристань. Сколько сил пришлось потратить, чтобы добраться сюда, а что получилось? И жить не хочется после такого...
Приехав в Казань, он, горя от нетерпения поскорее увидеть Наташу, почти бежал на Арское поле. Вот и знакомый двухэтажный деревянный дом. Открыл невысокий черноглазый парень, подозрительно посмотрел на худощавого, в военном, юношу:
– Вам кого?
– Наташу, Наташу Широкову.
– Какую еще Наташу?
За плечами парня показалась пожилая женщина.
– О, это ты, верно, про прежних жильцов спрашиваешь? Съехали они. Как красные пришли, так и съехали.
– Куда?
– Откуда мне знать?
– пожала плечами женщина.
– А девушка, Наташа?..
– Замуж твоя Наташа вышла - за командира красного.
– Как так замуж?..
– Да вот так, получилось. Точно, вышла и уехала с ним...
Долго бродил он по пыльным улочкам Казани. Неужели правда вышла замуж? А дядя Петя где? Вопросы, вопросы... А ответов не было. Горе сдавило грудь. Нет Наташи, исчезла в безбрежном море гражданской войны. Что делать?.. Потерял, потерял Наташу...
Измученный происшедшим, усталый, разбитый, еле дотащился он до пристани. Ее осаждала бесчисленная толпа. Андрей едва пробился к военному коменданту и, потрясая мандатом, получил разрешение на посадку. Да какое!
– В двухместную каюту второго класса. Должно же было ему хоть немного повезти в такой невезучей поездке...
Он отошел от борта и, переступая через лежащих на палубе людей, отправился искать свою двенадцатую каюту. Маленькая, полутемная от закрытых жалюзи, она оказалась загроможденной узлами, чемоданами, ящиками. Мужчина лет сорока пяти торопливо распихивал все это добро под диваны.
– Вы сюда?
– спросил он.
– Да, это мое место, вот билет.
– Сейчас освобожу. В спешке навалили все. Посадка, сами знаете, какая была, через борт бросали.
Андрей пробрался к окну, поднял жалюзи. Ничего себе барахла!.. Его попутчик протянул руку:
– Давайте знакомиться. Коренастов Филипп Антонович.
Андрей взглянул на него и слегка вздрогнул. Рыжий! Нет, не он... И в то же время будто он... Такие же маленькие, узко поставленные, пронзительные глазки, тот же приплюснутый нос и вздернутый подбородок. Но ростом повыше, и волосы черные, густые, с проседью. Нет, не он, похож только очень. Да и убит ведь тот...
– Агент Симбирского губпроса, - представился его спутник.
– Ездил вот по поручению начальства в Казань. Намучился страсть как... А вы симбирский?
– Симбирский.
– Андрей на минуту запнулся.
– В Симбгубодежде работаю. Андрей... Андрей Лосев...
Почему он вдруг сказал так новому знакомцу, он и сам в тот момент не смог бы объяснить.
Смеркалось. Пароход, наполненный гулом машины, плеском воды на плицах, людскими разговорами, руганью, плачем детей, мерно подрагивая, устремлялся к Симбирску. "Неплохо бы поесть", - подумал Андрей и потянулся к своему мешку, в котором лежали кусок хлеба, вареная картошка, огурцы да лук.
– Давайте поужинаем, - как бы угадав его мысли, предложил Коренастов.
– Я, знаете ли, человек компанейский, не люблю один за столом сидеть. Время, правда, сейчас такое, что насчет нормальной еды не разгонишься, не то что разносолов всяких там, но я тут кое-что припас. Он открыл небольшой чемодан и поставил на столик у окна два синих стаканчика, бутылку с какой-то жидкостью и буханку хлеба.
– А это вот стерлядка жареная, - продолжал он, - и еще сальца кусочек есть.
– Неудобно, знаете ли, - попытался возразить Андрей, чувствуя, как рот его наполняется липкой слюной.
– Что вы, что вы! Мы же соседи, в одной каюте едем. И никакого убытку мне нет от этого, уверяю вас. Одно удовольствие.
– Он ловко нарезал хлеб, разлил в стаканчики жидкость.
– Ну, за встречу и, так сказать, приятное путешествие. Самогончик смак, первач. Прошу!..
Отказываться дальше показалось неудобным. Андрей быстро вытащил свою провизию и присоединил к уже лежавшей на столике. Коренастов ел жадно, быстро, самогон опрокидывал в себя сразу, одним глотком. Оглянуться не успели, как он уже полез в чемодан за второй бутылкой.
– Хорош первач?
– Лицо его покраснело, глаза заблестели.
– Я в ваши годы, правда, получше напитки пробовал - коньячок там шустовский, спиртик чистенький еще любил, но и это неплохо. Ну-с, еще по одной...
Посмотрев на окосевшего соседа, Андрей быстро плеснул самогон под диван.
– В наше время, знаете, зевать нельзя, - рассуждал тот заплетающимся языком.
– Вот ты говоришь - Симбгубодежда. Тьфу, слово-то какое! Если не ловчишь там, помрешь с голоду. С одним мешочком вот из Казани едешь. А я, знаешь, - он оглянулся, - знаешь? Мыльца и соли с собой прихватил. Тут дешевле, а в Симбирске - чистая прибыль. Вот тебе!
– Он довольно щелкнул пальцами и захохотал.
"Спекулянт, сволочь!
– возмутился Андрей.
– Прихвачу тебя на пристани в ЧК, будешь знать, как на бедах наших наживаться".
– Если с умом жить, - продолжал между тем Коренастов, - то такие дела можно провернуть, ах, какие дела!.. У меня вот связи, связи...
– Он вдруг как-то дернулся и быстро взглянул на Андрея.
– Ты что? Кто сказал про связи?..
– Какие такие связи?
– быстро сориентировался Андрей, притворившись совершенно пьяным.
– Ни с кем я не связан. Я в губсимб, нет в симбгуб, в губодежде - вот, связей не держу...
– Что ты мелешь?
– Глаза спутника теперь были совсем трезвые, колючие, злые.
– Я не мельник, чтобы молоть...
– Давайте-ка лучше спать. Видно, перебрали мы с вами - вон и вторая бутылка уж пустая...
"Нет, брать его сразу на пристани нельзя, - думал Андрей, лежа на диване.
– У него, видно, какие-то связи есть, может, целая группа таких спекулянтов. Не упустить бы только.
– И, уже совсем задремав, вдруг весело подумал: - А ты, Андрей Васильевич, настоящим чекистом становишься. Вот и в этом спекулянта почуял с ходу. Никита сказал бы: "Чутье чекистское пробудилось".