Два года в тундре

Кирюшина М. Т.

Утром следующего дня Васильев с отрядом вышел в поход. Впереди шли Семен и Первак, за ними, с куском юколы за поясом, брел Гриша, Васильев замыкал шествие. Первое время группы двигались на небольшом расстоянии одна от другой, но постепенно интервалы между ними росли. Больше всего отставал Васильев, останавливаясь для зарисовки берега. В один момент он подумал, что ребята решили закусить, но почему-то усиленно машут ему руками и как будто его зовут. Прибавил шагу.

— Что случилось?

— Лошадь у Гриши завязла, не можем ее вытащить.

Недалеко в вязкой глине лежала на одном боку лошадь и, выбившись из сил, не могла

высвободиться без посторонней помощи. Глина, в которой застряли ее ноги, была так вязка, что люди с трудом вытаскивали из нее сапоги. Кругом, кроме невысоких кустиков, не было крупной растительности. Решили рубить кусты и из них устроить помост, чтобы можно было ходить около лошади. Бедное животное! Сколько раз оно пыталось вырваться из этого месива, но все его попытки были тщетны, и оно только глубже уходило в глину. Лошадь перестала биться, и ее налитые кровью глаза как-то безразлично блуждали по сторонам. Сеня предположил, что у лошади сломаны ноги, так как она лежала в очень неестественной позе. Пристрелить ее было самым легким делом, но заменить лошадь в этих краях было невозможно, и потому решили попытать счастья вытащить ее из трясины. Долго и упорно рубили кусты, и когда набросанные ветки стали выдерживать двух человек, принялись, за неимением лопат, подкапываться под круп лошади голыми руками. Удалось просунуть под лошадь веревку. Оставалось совместными усилиями сделать последнюю попытку. Гриша, как более легкий, пошел вперед.

— Раз, два, взяли… раз, два, смаху…

Лошадь не поддавалась. Все немного передохнули.

— А ну, ребята, еще попыточку! — подбадривал Васильев.

— Раз, два, взяли! — да так взяли, что протащили лошадь метра два, после чего она сама стала на ноги.

— Стоит?

— Стоит.

— Попробуй, Гриша, провести ее.

— Пошла!

— А ну, еще подальше.

— Идет!

Лошадь была спасена, никакого перелома или вывиха у нее нс оказалось. Отряд продолжал путь.

Томила жажда. Через каждые полкилометра приходилось выискивать ручеек и лежа «причащаться». У одного такого ручейка Васильев забыл бинокль и, только пройдя несколько километров, хватился его. Пришлось вернуться. У первого ручья бинокля не оказалось, у второго тоже. Итти дальше назад не имело смысла, ибо караван и так ушел далеко вперед.

Спускался вечер, а итти в темноте по незнакомой дороге было делом далеко нелегким. Когда Васильев наконец добрался до места новой ночевки, все лошади были уже развьючены и пущены пастись. Первак и Сеня ставили палатку. Гриша ушел в становище чукчей, видневшееся впереди. Через пятнадцать минут он вернулся в сопровождении шести человек, а еще минут через пять в палатку пришли женщины и дети. Они успели расспросить Гришу, куда и зачем идет караван, хотя они уже это знали, так как некоторые из них были в покинутом сегодня лагере, но, чтобы проверить правдивость русских, они расспросили обо всем еще раз.

— Чай пауркен (чай пить), — пригласил Гриша гостей. От чая никто не отказался. Чукчи интересовались, пойдет ли отряд дальше или нет. Через переводчика им объяснили, что отряд здесь не останется, а с утра уйдет дальше. Чукчи словно воды в рот набрали. Никто ничего не ответил. Прошла минута-другая молчания, а потом у них с Гришей завязался оживленный разговор. Гриша перевел:

— Говорят, нам дальше на лошадях не пройти, так, как впереди имеются две широкие реки, а сейчас же за палаткой начинается большое болото; по этому болоту они даже на оленях не ездят, а на лошадях там и подавно не проберешься.

Случается, что чукчи по тем или иным соображениям дают неверную характеристику районов. Но если верить последнему сообщению чукчей, то все яге остановить нас реки не могут, так как лошади их переплывут; болота в этих широтах глубоко не оттаивают, так что тоже могут оказаться проходимыми. На всякий случай с утра решили произвести разведку.

Васильев проснулся рано. Вокруг не было видно ни одной лошади. Разбудил Семена:

— Куда лошади ушли?

— Не знаю, ночью были возле нас, а сейчас…

— А сейчас нет, иди и пригони их сюда!

Семен ушел и больше часа не возвращался. Пришлось разбудить Первака и тоже послать на поиски. Время шло, но ни тот ни другой не показывался. Гриша развел костер. Дымовой сигнал был дан. Сейчас должны нагрянуть гости. И верно, не прошло и нескольких минут, как пришли чукчи со своими дровами, подобранными по дороге. Гости пришли с семьями в сопровождении своих верных слуг — собак. С ними был их старшина — симпатичный рослый мужчина не старше сорока лет. В походке он был неуклюж, но, видимо, обладал большой силой.

— Здо-ро-ва! — приветствовал Васильева пришедший.

— Здравствуй.

Обменялись рукопожатиями.

— Как живешь?

Старшина заулыбался, но вопроса не понял, переспросил Гришу.

Тот перевел.

— Хо-ро-со, — ответил старшина и расплылся в улыбке.

У Гриши с гостями завязался разговор. Видимо, речь шла о походе, о лошадях и об Анадыре. Их как будто чем-то кольнуло, когда Гриша заговорил о пропавшем бинокле. Все повернулись в сторону Васильева и не то с сожалением, не то с упреком смотрели на него широко открытыми глазами.

— О чем ты рассказываешь, Гриша?

— О бинокле рассказывал, который ты оставил у ручья.

Бинокль — глаза чукчи. Очень часто можно встретить в отдаленных уголках Чукотки людей, которые издавна обзавелись «двойными глазами». В свое время, до прихода сюда советской власти, чукчи снабжались главным образом американцами. Среди различного рода предметов широкого потребления нередко сюда завозились и бинокли, которые чукчи применяют в двух случаях: в море, чтобы отыскать морского зверя, и во время кочевки для нахождения табунов оленей.

Чукчи убеждали Васильева, что через болото не пройти, а обходить его и году нехватит. Они отнеслись к положению экспедиции весьма сочувственно и предлагали помочь переправить лошадей на другую сторону лимана, так как оттуда можно было добраться до фактории. В самом узком месте, на стыке двух лиманов, ширина реки имела до 500 метров. Река здесь довольно глубокая и временами бывает очень бурлива. Переправлять лошадей через лиманы вплавь было невозможно: хотя они местами были мелки, все же приходилось вплавь преодолевать 7–8 километров, что было лошадям, конечно, не под силу. От предложенной помощи Васильев не отказывался, но предварительно решил попробовать, нельзя ли все же пройти болотом. К полудню пришли Первак и Семен и пригнали лошадей. Последним, невидимому, не понравилось новое пастбище, и они под утро направились на хорошие корма в старый лагерь. Передние успели пройти больше 15 километров, когда их настигли Первак и Семен. К общей радости, Первак отыскал потерянный бинокль.