Два года в тундре

Кирюшина М. Т.

Другой гость был втрое моложе, но сложением и повадкой напоминал первого. Этот парень был почти красив со своим ровно разлитым по лицу румянцем. Зубы у него еще не были прокурены и сверкали белизной. Темные, миндалевидные глаза были затянуты какой-то сонной поволокой. Прическа у него была совсем другая: макушка гладко выбрита, но зато оставлена широкая кайма волос, идущая по темени и затылку. Волосы у чукчей были густые и прямые.

Третий чукча оказался совсем еще ребенком, 7–3 лет, не больше. Он был до смешного похож на первого и лицом, и «оселедцем», и повадкой.

Все трое были одеты в меховые штаны и рубахи, низко перехваченные ремешками. К поясу в плоских ножнах были привешены ножи. На ногах одеты торбаза из нерпичьих шкур.

Элементарные правила чукотского этикета хозяевам были известны.

— Тагам! Чай пауркен (пошли чай пить)!

Гости с большой готовностью полезли вверх по склону берега реки. Уселись. Заговорили между собой, закурили трубки. У старшего был какой-то гулкий, негромкий голос. Средний, как только вышел из байдарки, сразу запустил руку под рубаху и принялся скрести себе то живот, то плечи. Этого занятия он не прекращал и во время чаепития. Малыш в отношении общительности был точной копией старшего.

— Усео-роуно, — говорил старший, одобрительно ощупывая брезент палатки.

— Усео-роуно, — деловито соглашался маленький.

— Усео-роуно. Меченки, — настойчиво обращается к Скляру старик.

— А, поняли! «Меченки» — это значит ладно, хорошо, а «усео-роуоно», — очевидно, вольный перевод чукотского «меченки».

Скляр напряженно отыскивает в своем словарике нужные слова и фразы, а Мария тем временем угощает гостей чаем. Вот и воды только на донышке объемистого ведра осталось. Может быть, довольно?

— Меченки? — спрашивает Мария, перевертывая ведро вверх дном.

— Усео-роуно, — улыбается чукча, которого Скляр назвал «капитаном», и что-то говорит мальчику. Тот схватывает ведро и несется вниз к реке. Через пять минут полное ведро снова водворено на примус. «Капитан» пытается рассказать что-то. Мелькают знакомые слова: «вээм» (речка), «милыптанин» (русский), «конь», — невидимому, речь идет о лошадях экспедиции, — «камака» (умер).

«Капитан» закидывает голову назад, и частые булькающие звуки вылетают из его раскрытого рта. Затем он весь бессильно опускается со склоненной на бок головой и выпученными глазами.

— Конь камака (конь умер), — шепчет мальчик, которого, как выяснилось, звали Элькаутль.

Мария делает знак, что поняла. Наступает очередь Скляра. Перемешивая русские и чукотские слова, он убеждает «капитана» сплавить лагерь вниз по реке на своей байдаре. «Капитан» догадался. Скляр решает «взять быка за рога». По его приказанию, Мария достает из вьюка медный, яркий, как солнце, таз, кладет в него несколько папуш (связок) табаку, пакет с сахаром и кирпичный чай. Все это ставится посредине палатки.

Три руки одновременно тянутся к тазу. «Капитан» осторожным щелчком заставляет медь заговорить ясным, чистым голосом. Молодой чукча гладит его блестящий край потной, грязной рукой и конфузливо вытирает рукавом оставшийся влажный след. Элькаутль, позабыв свою «солидность», нагибается над тазом, всматриваясь в свое отражение. Скляр жестами

заверяет «капитана», что за работу он получит и этот великолепный таз, и табак, и сахар, и чай в придачу. «Капитан» отвечает пространным монологом, затем вылезает из палатки, осматривает груз, взвешивает тюки на руке, соображает и с решительным видом возвращается на место. Мария наливает ему еще чаю. «Капитан» вежливо рыгает.

— Тыпаа (довольно).

Наконец-то! Обе стороны договорились и решили завтра на рассвете пуститься в путь. Через несколько минут внизу раздался стук, и в темноте быстро вырос белый силуэт «капитанской» палатки.

Стрелка часов подвинулась уже к одиннадцати, когда удалось растолкать чукчей. Пока они выпили положенное ведро чаю, утекло еще немало времени. После чая — «капитан» долго прикидывал на вес каждую вещь, распределяя груз между лодкой и байдаркой. Тронулись в путь. Впереди шла байдарка с чукчами и частью груза, на буксире ее — лодка экспедиции с остальным грузом и Скляром на руле. Мария зарисовывала на планшете проходимый путь. Метрах в 200 от судов тянулся берег с зелеными холмами, схожими между собою, как близнецы. Прошли место, где накануне высадились Васильев и Первак. Здесь река делает крутой поворот к западу, обходя группу невысоких возвышенностей левого берега.

Неожиданно байдара с разбега ткнулась носом в береговой песок, и чукчи выпрыгнули на сушу. За ними последовал Скляр, чтобы выяснить, в чем дело. Пока он говорил с «капитаном», остальные разгрузили лодку экспедиции, после чего все трое со смехом отплыли на ней от берега. Когда лодка вошла в устье притока, все сделалось понятным. Накануне здесь побывали чукчи и, вероятно, забросили сетку, а теперь поехали забирать попавшую в нее рыбу. Прошло часа два, а «капитана» все не было. Скляр уже извел полдюжины пластинок, фотографируя детали ландшафта. Ровно через два с половиной часа лодка вернулась.

— Усео-роуно! — закричал издали «капитан», указывая на Элькаутля, который держал в каждой руке по громадной рыбе.

Возвратившись, «капитан» принялся варить добычу. Скляру осталось только посматривать на часы.

Наконец тронулись дальше, но скоро закапризничал ветер и вдруг подул прямо в лоб, — пришлось опустить парус. Элькаутль и молодой чукча взялись за весла. «Капитан» сел на руль. Через некоторое время на байдаре начался невообразимый переполох, слышались возбужденные возгласы:

— Мишка! — указывает «капитан» на берег, где в кустах, рассыпавшихся по неглубокому разлогу, замелькало большое темное пятно.

У «капитана» в руках в мгновение ока появился винчестер. В этот момент слева, совсем близко от байдары, из воды выплыл темный шар, похожий на маленький водолазный скафандр.

— Нерпа! Нерпа!

Плавающий шар как будто бы дразнил и нырял то справа, то слева от байдары. Мишка на время был забыт, — «капитан» не хотел упустить и эту добычу. Сотнями голосов отозвались на громкий выстрел зеленые берега реки. Нерпа осталась целехонькой и только вынырнула ближе к середине реки. Медведь вскачь понесся в тундру.