Два года в тундре

Кирюшина М. Т.

Во второй половине сентября в этих местах наступает уже глубокая осень. Температура на берегу моря редко поднималась выше нуля. Часто разыгрывались штормы, тяжелые тучи непрерывно плыли по небу, шли дожди, грязь и слякоть затопили весь поселок. В один из таких дней АКО неожиданно сообщило, что не сегодня-завтра вверх по реке отправится караван в составе двух катеров и трех кунгасов, из которых один может быть предоставлен экспедиции.

На другой день Баклан и Первак, нагрузив 5-тонный кунгас до самого верха, спустились но речке Казачке и направились в лиман, где их подхватило течение и быстро понесло в море. На берегу раздался крик:

— Кунгас несет в море! На катере! Помогите!

Один из катеров погнался за кунгасом и подвел

его к месту погрузки каравана. Ободренные неожиданной удачей, рабочие решили попытать счастья и во второй раз, чтобы самостоятельно переправиться на рыбалку, где и взять вторую часть груза экспедиции. Разгруженный кунгас перебросили туда с попутным катером. Дождавшись отлива, Баклан п Первак оттолкнули его от берега и направили вниз по течению. На берегу в Ново-Мариинске за ними следил Васильев. Вот показалась чуть заметная точка. В бинокль было видно, как двое людей налегают на весла, пытаясь побороть течение и подвести тяжелый кунгас к берегу, что было, конечно, явно безнадежно при быстром отливном течении. Васильев поднял крик:

— Спасай кунгас! Людей уносит в море!

Вторично за кунгасом понесся катер, и вскоре вторая часть груза была доставлена к месту погрузки всего каравана судов.

Из третьего места экспедиционный груз был доставлен, примерно, таким же образом. С очередным приливом караван пошел вверх но реке.

Скучное место поселок Усть-Белая. Слабо всхолмленная тундра вплотную придвинулась к реке. Вокруг ни деревца, ни кустика. На берегу голая галька без всяких признаков какой-нибудь жизни, лишь кое-где попадается выброшенный штормом полусгнивший плавник или обглоданный чайками и временем рыбий костяк. К маленьким озеркам, разбросанным в тундре, не подойти, — их водное зеркало лежит в оправе болотистых берегов. Птицы давно улетели. Правда, иногда нивесть откуда промчится стайка уток или появится нырок из зарослей осоки. Вода не в каждом озере была пригодна для питья. Случалось так, что ведро наполнялось таким густым торфяным настоем, как будто бы в него был налит крепчайший чай.

В расстоянии километра от селения, на сухой косе, в месте соединения ее с берегом выстроились чукотские яранги. Коса представляла собой узкую галечную насыпь, метров на двести вытянувшуюся в реку. На самом ее конце расположился деревянный летник с плоской крышей, служивший летом жильем для рыбаков, а зимою — для хранения юколы. Сейчас часть рыбы оставалась еще на вешалах, образуя густую бахрому из вяленой, разрезанной на пластины кеты.

С террасы, под защитой которой приютились палатки экспедиции, низвергались потоки воды, излишки которой тундра отдавала реке. Во избежание сырости, палатки были окопаны канавами, но это мероприятие помогало в общем мало. Непрерывный дождь сменился пургой, и вскоре тяжелый, мокрый снег толстым слоем придавил скаты палаток. Уже 13 сентября пришлось лопатой разгребать глубокие сугробы снега. 14-го ветер стих, и над тундрой занялось яркое, свежее утро. Выглянуло солнце, и начался форменный «всемирный потоп». Снег невероятно быстро таял, давая начало бесчисленным ручьям.

Как только ветер слегка подсушил тундру, отряд отправился в поход, по направлению к морене, замеченной на пути в Усть-Белую. Вскоре путь преградил огромный оползень, выдвинувшийся метров на десять в волны реки. Обвал произошел недавно, во время шторма, так как всего еще несколько дней тому назад партия беспрепятственно проходила это место. Вся масса обвала, состоявшая из глины, ила и кочкарника, продолжала медленно сползать вниз, заполняя прибрежную часть реки. Задняя стенка, от которой отделился поток плывуна и торфа, представляла собой амфитеатр, в нижней части которого выпуклым щитом матово поблескивал сплошной лед, покрытый грязными струйками талой глины. Это был так называемый «материковый лед», являющийся загадкой Севера и приводивший многих исследователей к самым разнообразным гипотезам. Лед мог сохраниться в условиях вечной мерзлоты, как часть некогда бывшего здесь мощного ледника, оставившего свой несомненный след в виде морены. Во всяком случае, ни один геолог не проходит мимо выходов материкового льда, не отметив его своим вниманием.

В поисках удобного места для производства съемки и зарисовок Скляр залез в такую кашу из глины и торфа, что безнадежно оставил в ней свой сапог. Пришлось итти к нему на выручку, после чего все оказались в глине до самых бровей.

Следующие дни опять шел дождь. Пришли катера и взяли с собой камчадалов и сезонных рабочих. На берегу остались только чукчи и работники экспедиции. Сплошные тучи опускались все ниже и ниже и плакали неисходным дождем. Наступила настоящая анадырская осень.

В первые же дни выяснилось, что местный врач напрасно запугал Скляра рассказами о тяжелых условиях жизни в Усть-Белой. В распоряжение отряда был предоставлен небольшой домик; на лучшее никогда никто и не рассчитывал, поэтому было решено, что Скляр с Марией и рабочими останутся в Усть-Белой, а Васильев отправится в Марково, чтобы сделать астрономические определения для работ отряда Меньшикова, который должен был еще зимою пройти вверх по Анадырю в селение Еропол.

Отряду Скляра предстояло еще подняться по реке до Маркова, чтобы привезти оттуда грузы в Усть-Белую. Надо было воспользоваться тем, что еще не начались пурги и Ново-Маршгаск предлагал свои услуги по доставке людей и имущества. Зимою Усть-Белая и Марково сообщаются между собой только при помощи собачьих нарт, поэтому перевозка грузов была бы очень затруднительна. 17 сентября прибыл речной караван, отправлявшийся вверх по реке. Вместе с ним был и начальник экспедиции, едущий в Марково. В Усть-Белой остались Первак и Бессарабец для оборудования помещения и заготовки на зиму дров, остальные члены отряда предполагали вернуться из Маркова с последним речным караваном судов.

Новый караван состоял из двух катеров и трех кунгасов. Первый был занят экспедиционным имуществом, поверх которого были поставлены палатки; второй кунгас вез смену административно-хозяйственного персонала и строительных рабочих для Оленсовхоза, расположенного в 18 километрах выше поселка Усть-Белая; в третьем кунгасе, под натянутым брезентом, расположились местные пассажиры, подушки, примуса и разнообразный ассортимент домашней утвари, которую припасли в дальнюю дорогу заботливые хозяйки. Из-под брезента постоянно доносились то ругань, то детский плач, то разухабистые звуки гармонии или томные аккорды гитары.

После высадки на Смежной в Оленсовхозе оказалась в сборе вся геологическая партия, кроме Первака и Бессарабца, оставшихся в Усть-Белой.

— Собирайтесь, детки, в одну клетку, — шутил начальник экспедиции.

— Завтра отправляемся чуть свет, грузитесь ночью, объявил старшина каравана.

Дружно принялись за работу. Три тысячи штук юколы занимали так много места, что пришлось разделить ее на два кунгаса. Этот груз был не из приятных — от него сильно несло тухлой рыбой. На юколе разместили ящики, мешки, вьючные сумы и чемоданы. На одном из кунгасов прибавилось еще две палатки, в них внесли оленьи шкуры и спальные мешки. Новое жилище было готово.

Усть-Бельская школа-интернат

фото И. Скляра

Экспедиционная база в поселке Усть-Белая

— Готово, товарищ старшина!

Как гигантские фонари, выглядели освещенные изнутри палатки. Людской говор нарушал царившую тишину реки. Человек шестьдесят — работники Верхнеанадырского района, колхозники Маркова и члены экспедиции — разместились на кунгасе. С берега позвали пить чай.

— Да куда же вы денете всех?