Два идиота
Шрифт:
– Захотелось? – дергаю руками и ногами в попытках подняться и похоронить его на этом самом диване. – Как я, вообще, сюда попала?
– В багажнике.
Я не пойму, у засранца разговорный трафик кончился и каждое слово платное?
– Че-го?
– А если бы гаишники тормознули, а на пассажирском сиденье девчонка в отключке лежит? Никольская, соображай, они бы меня повязали.
– Разбудить ты не додумался?
– И как, по-твоему, я бы тебя после этого смог связать? – удивился, будто это я тут с самого утра
Блин, ну за что мне все это?
– Идиот, мы с тобой вчера мир заключили, и я даже руку тебе пожала.
– Ага. А сегодня ты моя пленница, лежишь связанная на моем диване. Жизнь такая непредсказуемая. Фиг догадаешься, что будет через несколько минут.
– Я как раз думала, когда открутить тебе голову. Спасибо за уточнение.
– Сегодня не получится, мы сейчас должны ехать к твоим родителям.
Чего? Сейчас?
А ничего, что я до сих пор лежу?
– Ладно, Гуляев, твоя взяла. Что ты хочешь?
– Никольская, да что ты за человек такой? Лежит тут связанная передо мной и еще спрашивает, чего я хочу. Понятно же.
Если я на него заявление напишу, его посадят в камеру с любителями жесткой порки? Ну, чтобы все его больные фантазии в реальность превратились?
– Я хочу твою кровать, – договаривает он и садится рядом. – Но твои мысли мне понравились больше.
– Развяжи меня.
– Кровать.
– Гуляев!
– Спорь больше. Мне и правда такой твой вид нравится. Есть в нем что-то справедливое. Не находишь?
– Чертов придурок, забери себе эту долбаную кровать. А еще лучше пойди и купи новую. У тебя карта есть, идиотина.
Как же он меня бесит. Имея в кармане столько денег, он как маленький ребенок себя ведет. Кровать? Все из-за древней кровати, на которой динозавры размножались?
Меня сглазили или навели порчу.
– Я её потерял, – виновато отвечает он, развязывая левую руку.
Это мои колготки?
Бр-р-р.
– Что ты сделал? – щипаю его за плечо и от себя отталкиваю. Сама с освобождением справлюсь. В конце концов, я сильная и независимая. – Как? Как ты мог её потерять, дубина?
– Лишнее тому доказательство, что телкам нужны только деньги.
Это он сейчас обиделся?
Обиженку включил и мою сумочку в руки взял?
– Давай её продадим.
– Я тебя на органы продам. Положи на место!
И вот тут мне действительно стало плохо.
Одно дело - жить в квартире бомжа, но знать, что ты при этом можешь все себе позволить. Другое дело - не иметь совсем ничего. Что делать человеку, который привык ни в чем себе не отказывать?
Что за невезуха?
Почему у меня нету свиньи-копилки, а есть просто свинья, которая мне жизнь усложняет?
– И что мы делать будем? – с надеждой в голосе спрашиваю у него, еще раз оглядывая комнату. – У меня даже на бензин денег нет.
– Не знаю, Пантера. Работать,
– Без понятия. Но ты мне должен новые колготки.
– У нас еще минут десять есть до выхода, можно я натурой расплачусь?
Глава 21
Если забить на то, что я, как алкаш без места жительства, уснул на неудобном диване с кучей мусора рядом, то можно сказать, что утро выдалось идеальным. Правда, пришлось попотеть, таская на себе спящую задницу Никольской, но это так… Я не жалуюсь.
Прелести жизни.
Идея связать засранку пришла ко мне вовремя. Хрен знает, зачем я это сделал, но, черт возьми, с каким же трепетом я ждал её пробуждения. Ради её милого ора и угроз с проклятиями я готов каждое утро её колготками к батарее привязывать. Знаете, это все равно что йорка подразнить. Лая много, может даже цапнуть, но веселья-то больше.
Я специально из комнаты вышел, когда увидел, что Никольский с дочуркой поговорить хочет. Наврал с три короба, что бедная София устала на работе до такой степени, что отрубилась прямо на пороге, а мне, как верному рыцарю и коню одновременно, пришлось её до царского ложа донести. Похвалу заслужил, слова одобрения выслушал и на сытный обед - так уж и быть – согласился.
А еще меня заверили, что чета Гуляевых в гости не собиралась, поэтому, прощаясь, я уже был готов стартануть к Никольским.
На самом деле, я чертовски рад, что по крайней мере сегодня не встречусь с батей. Он мой отец, и вся остальная дребедень, да, но у меня и так башка раскалывается, чтобы еще он по ней своим половником стучал. Да и к тому же папаня Пантеры более сговорчивый. Уверен, до десерта нас уже помилуют и снимут все обвинения. Ну, а потом батьки пусть между собой разбираются. Не мое дело.
– Да-а, задница и правда шикарная. – Плечом опираюсь о дверной косяк, смотря, как Никольская стоит возле чемодана и будто молится на него. Жуткое зрелище, я вам скажу. Если бы не халат её, в котором она сейчас, я бы уже бежал из города сверкая пятками. А что еще думать, когда видишь девчонку, которая под нос себе что-то шепчет, смотря в одну точку? Ага, точно рогатого с копытами в гости зазывает.
– Гуляев, заткнись.
Да сколько можно?
– У меня шикарный зад. У меня. В этой квартире уже и похвастаться нельзя? Какие еще есть правила?
– Жить в этой квартире нельзя, – шипит она и как-то жалобно в глаза смотрит.
Эй, а я не крестная фея. Я не могу пентхаус взмахом своей палочки нафеячить.
– Никольская, соберись, – рявкаю, подходя к ней, чтобы чертов чемодан захлопнуть. – Я понятия не имею, как людей успокаивать, а тебя так особенно. Да и не привык, когда ты зависаешь и молчишь. Признаться честно, сейчас я тебя немного побаиваюсь. Страх для слабаков, а мы не слабые, поэтому покажи мне, где там у тебя кнопка активации режима стервы, и я её врублю.