Два идиота
Шрифт:
– Фух, - с облегчением выдохнул парень, - я реально подумал, что ты Евсея того… В овраге оставила. Мы сейчас же про него говорим, да?
– Не важно, – отмахиваюсь и тут же беру себя в руки. Голицын не виноват, что я нервной стала.
– Понял. При нем ты превращаешься в тупого барана со словарным запасом как у табуретки?
– Чего?
– Ну, чушь всякую мямлишь, не контролируя себя?
– Нет.
– Шарахаешься, стоит тебе только его увидеть?
– Голицын, ты у мамы женский журнал, что ли, спер? Что за бред! – возмущаюсь, но вопрос-то обдумываю. – Нет. Не шарахаюсь.
–
Лучше б и не звонила.
Настроение все испортил. Не друг, а одно слово только. Прячу телефон и в окно смотрю. Не-е-е. Фигня все это. Какая к черту любовь? Так, физиология. Целуется он классно. А поцелуи - они как конфеты. Их просто хочется.
Обернулась, а с крыльца Евсей спускается. Да не один. Под мышкой что-то тащит. Любопытство тут же взыграло, и я чуть на водительское кресло не пересела, желая поскорее узнать, что он там несет.
А когда он дверь открыл – застыла.
Не просто застыла, у меня еще и рот склеился, сказать ничего не могла.
Пауза несколько секунд длилась, а потом Евсей сел и мне на колени упала мягкая игрушка. Парень улыбается, смотря мне в глаза. А меня мои эмоции пугают.
– Пантера, – говорю себе под нос, игрушку разглядывая.
– Помнишь, как я твоей в детстве лапу оторвал?
Такое не забудешь. Да в тот день моя детская психика сломалась. А потом моя жизнь изменилась, и я начала воевать с этим гадом.
Столбом застыла и не заметила, как мы с места тронулись и к дому подъехали.
Совсем с ума сошла и в желе превратилась.
– Евсей? Зачем?
– Не знаю, Сонь. Просто захотелось.
Глава 25
– Ты ведь не засунул в нее бомбу? Нет?
Ну, и чего коситься так? Честное слово, я бы не удивилась.
– Нет. Можешь спокойно во сне её слюнями заляпать.
Подумаешь, какие мы нервные. Прям шутки разучились понимать.
– Очень смешно.
– Не, Сонь. Сегодня как-то не до юмора. Поэтому давай договоримся: если Погорелов еще раз появится в зоне твоей видимости, ты начинаешь громко-громко кричать. Не общаешься с ним и даже не смотришь на него. Просто кричишь. Твой визг я услышу с любого конца города, приеду и пересажу детеныша в клумбу.
– Да может…
– Не может.
– А я сама…
– Без самодеятельности. Сама ты можешь только кричать. На этом сольник заканчивается. Никольская, я не шучу, сделай то, о чем тебя просят.
Раскомандовался тут, будто я его собственная зверюшка.
Я только рот открыла, ну, чтобы возмутиться как следует, так нет же, перебил:
– Ворчать потом будешь. А сейчас… Слабо меня накормить?
Че-го?
Думаете, он пошутил? Не-а. Я все надеялась, что стоит нам переступить порог квартиры, как он тут же на пол шмякнется и захрапит. Надежда умерла первой. Вера еще шевелилась, когда мы в гостиную зашли. Но когда Евсей двинулся в сторону кухни, то и она отошла в мир иной. Любовь? Я без понятия, где носит эту тетку, но к нам она не заглядывала. Точно-точно.
Ну, а раз её нет, то и меня быть не должно.
Идеальная отмазка.
Ы-ы-ы.
– Спокойной ночи, Гуляев. Уж очень мне не терпится игрушку новую обслюнявить.
И бочком-бочком,
– Стоять! – ох, не получилось по-тихому слинять. Поймал гад, даже и шанса на побег не оставил. – Никольская, ну кто мужиков на кухне голодными бросает, а? Где твоя человечность? Разве домохозяйка внутри тебя уже мысленно не придумала план ужина из пяти блюд?
– Моя домохозяйка еще лет десять назад повесилась, когда я пробовала яйцо в микроволновке сварить. И какой к черту ужин? Время видел? Такими темпами к тридцати ты отрастишь себе брюхо, и не одна телка на тебя не посмотрит.
Вот. Доброе дело сделала, о последствиях предупредила, теперь адьёс, мой не друг, Сонечка пойдет баиньки.
– Никольская, не вредничай. И не забывай, что я тебе игрушку подарил. Отблагодарить бы надо.
Эй, кто ж подарками тыкает?
– За последний час я тебя еще ни разу мудаком не назвала. Вот тебе благодарность от Никольской. Не обляпайся.
Смотрю на Гуляева, он - на меня. Оп, он первый моргает. Значит, я выиграла.
– Сонь…
Хм, он умоляет? По мне, умоляет. Прям так и вижу, что он на колени упал и слезно просит корочку хлеба.
– Продуктов нет.
Их точно нет. Я сама утром мышь с петли снимала. Бедненькая, давно она там висела.
Евсей хмыкает и скрывается за дверью, чтобы через минуту вернуться с черным пакетом в руке. Я что, курица слепая, раз в глаза этот целлофан не видела?
– Представляешь, есть, – победоносно горланит он и подталкивает меня к столу. – Взамен я буду послушным мальчиком и усну без сказки перед сном.
– Ой, да хватит ныть.
Хоть я и не великий шеф-повар, но яичницу пожарить смогу. Наверно. И чего переживать-то? Квартирка не моя. Спалю – ничего страшного. Свалю все на голодного.
– Евсей, а где яйца? – смотрю на содержимое пакета и ничего нормального найти в нем не могу.
– Вот так сразу? Нет, Никольская, ты меня сначала накорми, а уж потом подкатывай.
– Идиот, - закатываю глаза и борюсь с желанием пойти на поиски, чтобы отдавить перепелиные.
– Ты мог что-нибудь попроще купить? Здесь только рыба. Ты не в курсе, что существуют гамбургеры и прочая вредная фигня?
– Что за бабы пошли? – бурчит и снова отодвигает меня в сторону, хватая нож в руки. – Мужики скоро вымрут.
Плевать на его бормотания.
Шок.
Гуляев умеет готовить?
Не-е, мой мозг отказывается это понимать и принимать.
– Сонь, можешь рот прикрыть. Хоть я и привык, что на меня именно так девчонки смотрят, но при виде такой тебя – мне как-то страшновато.
Пф-ф. Страшно ему. Это мне бояться стоит. У него-то острый нож в руках.
Вы подумали, что он разрешит мне просто посидеть и поглазеть? Не-а. Я вообще не поняла, почему сразу не свалила в свою комнату и не закрыла дверь. Смотрела, смотрела и досмотрелась, блин, до того, что меня заставили салат резать. А потом гаду стало жарко, и он футболку снял. На кухне. Без футболки. Не подумайте, слюни у меня потекли не от этого зрелища. Просто рыбка вкусно пахла. Да-да. Поэтому. И не глазела я совсем. Между прочим, за здоровье его переживала. Вдруг заболеет. Кто в клубе работать вместо него будет? Но правда, хорошо все-таки, что он чаще спиной ко мне стоял. Очень хорошо.