Два лика одиночества.

Вегашин Влад

– Продолжайте.

– Этот человек пригодился бы Империи. Его уровень воина намного превосходит лучших из Легиона Жемчужных, и даже лучших из вашей личной гвардии.

– Причем здесь возможный провал Темной? Для нее не имеет значения, насколько умел и опытен объект.

– Интуиция, – вновь улыбнулся Александр. – В моем возрасте привыкаешь доверять предчувствиям.

– И предчувствие говорит вам, что Темная не вернется с задания?

– Да.

Лаарен опустил голову. Он давно уже понял, что предчувствиям главы ООР можно доверять, но как же тяжело было осознавать, что

своими руками отправил на верную гибель родную сестру, единственного человека, которому мог полностью доверять…

Глава XIV

Левиафан де Аббисс

Огромный особняк на берегу Стремительной более походил на небольшой дворец. Безвкусно, аляповато, но дорого украшенный, он как нельзя лучше передавал суть своего прежнего владельца, барона из очень богатого рода, мягко говоря, не могущего похвастаться древностью.

Гундольф фон Кильге никогда не любил это мерзкое сооружение, своим видом до невозможности похабящее изгиб Стремительной, в излучине которой на высокой скале вырос молодой, но сильный, красивый и гордый город Хайклиф.

Но, увы, сейчас молодой город отчаянно нуждался в деньгах. И пришлось не снести выстроенный кем-то двадцать лет назад уродливый особняк, а продать его неизвестному аристократу, вернее, его дворецкому – сам князь-герцог Левиафан де Аббисс предпочел сохранить зримое инкогнито. Гундольф не очень понимал, как можно одновременно являться и князем, и герцогом, но лезть в хитросплетения чужих биографий ему не хотелось сейчас почти так же сильно, как выполнять приказ графа де ла Мара. Но что поделать, граф являлся младшим магистром Ордена Грифона, а фон Кильге мало того, что носил скромный титул баронета, так еще и был простым рыцарем.

Не стоило, пожалуй, говорить де ла Мару свое мнение относительно его последнего нововведения – налога на вход в город, подумал Гундольф. Промолчал бы – и сидел бы сейчас в замке, а не шел к этому князю-герцогу с просьбой о займе ордену.

В последней войне с Сэйкароном Грифонам досталось больше всех, и Орден до сих пор не мог оправиться, тем более, что новый Император не слишком жаловал рыцарей-магов, обосновавшихся в окрестностях Хайклифа. Казна Грифонов опустела еще во время войны, и необходимость срочно обучить новых рыцарей взамен погибших – а это более половины ордена – ничуть ее не наполнила. Вот и приходилось сейчас гордым Грифонам ужами вертеться, изыскивая способы найти хоть немного денег.

Граф де ла Мар справедливо решил, что страдающий отсутствием вкуса, но никак не золота аристократ, обосновавшийся в Хайклифе, не откажет в помощи Ордену, с которым ему теперь соседствовать. Но сам граф не пожелал идти на переговоры о займе и отправил провинившегося в его глазах Гундольфа.

Глубоко вздохнув, баронет решительно направился к тяжелым, окованным золотом дверям.

Безукоризненно вежливый дворецкий, встретивший его в холле, пояснил, что «Повелитель сейчас занят и не может вас принять, но если вы соблаговолите немного подождать…».

Фон Кильге недовольно поморщился – его немного покоробило это «повелитель», все же это было обращение исключительно к Императору, но «соблаговолил». Ожидание растянулось на два часа.

Когда терпение баронета было уже на исходе – пусть даже титул его невысок, но принадлежность к ордену ставила его выше любого аристократа в землях Грифонов, – дворецкий вернулся и сообщил:

– Прошу прощения, Повелитель был занят. Он ждет вас. – И проводил Гундольфа в небольшой темный зал, освещенный только пламенем, пляшущим в камине.

Князь-герцог де Аббисс стоял у высокого книжного шкафа, листая какой-то массивный фолиант. Он был семи футов ростом, очень широкоплеч, одет в балахонообразный плащ с капюшоном, полностью скрывающим лицо.

– Добрый день, сир рыцарь, – прозвучало из-под капюшона. Голос у Левиафана оказался хриплым, с ноткой рычания, сразу чувствовалось, что этот человек привык отдавать приказы.

– И вам того же, князь-герцог. Я пришел от имени ордена рыцарей Грифона.

– Я догадался, баронет. Присаживайтесь, – де Аббисс сделал приглашающий жест в сторону кресла, стоящего у столика перед камином. На столике имелись два серебряных кубка и бутылка вина – Гундольф нервно сглотнул, когда увидел руну на крышке и понял, что ящик такого вина стоит немногим меньше, чем сейчас имеется в казне ордена.

Левиафан расположился во втором кресле.

– Даже деловые переговоры – а я не сомневаюсь, что вы пришли ко мне по делу – стоит вести под бокал хорошего вина. Не откажетесь?

Когда князь-герцог разливал благородный напиток в кубки, Гундольф отметил, что его широкие, крупные ладони затянуты в перчатки.

– И что же Ордену требуется от меня?

– Вы, вероятно, знаете, что Хайклиф и окрестные земли испокон веков принадлежат рыцарям Грифона?

– Разумеется.

– Возможно, вы слышали о введенном три года назад налоге с дворян, чей титул выше виконта, которые избирают наши земли местом своего постоянного обитания?

– Баронет, мы с вами оба – взрослые, разумные люди. – Гундольфу показалось, что в слове «люди» проскользнул смешок. – Оставьте эти политесы вашим магистрам. Я прямо спрошу – сколько нужно ордену?

– Налог – полторы тысячи золотых, что следует из суммы вашего состояния, указанной в предоставленных вашим дворецким бумагах. И заем в шестьдесят тысяч имперских золотых корон.

– Всего лишь? Каков срок займа?

– Три года.

– Я дам вам сто тысяч на десять лет без процентов, – проговорил де Аббисс таким тоном, словно речь шла о сотне серебряных монет.

Гундольф поперхнулся вином.

– Я не ослышался?

– Нет, не ослышались. Но у меня будет одно условие.

– Какое? – спросил рыцарь, заранее согласный на почти любое условие.

– Орден не вмешивается в мои дела, не следит за тем, чем я занимаюсь, не пытается узнать, откуда я прибыл, и вообще, ведет себя так, словно бы меня не существует. – Левиафан пригубил вино.