Два рассказа
Шрифт:
– - Взрослая женщина! Да ты спятил! Она взрослый ребенок, вот она кто! Послушай, вот я бреюсь -- нет, ты только послушай, -- бреюсь, и вдруг здрасьте, она зовет меня через всю квартиру. Я недобрит, морда вся в мыле, иду смотреть, что у нее там стряслось. И знаешь, зачем она меня звала? Хотела спросить, как по-моему, умная она или нет. Вот честное слово! Говорю тебе, она жалкое существо. Сколько раз я смотрел на нее спящую, и я знаю, что говорю. Можешь мне поверить.
– - Ну, тебе виднее... я хочу сказать, тут не мне судить, -- сказал седовласый.
– - Черт подери, вся беда в том, что
– - Мы не пара, вот и все. Коротко и ясно. Мы совершенно друг другу не подходим. Знаешь, что ей нужно? Ей нужен какой-нибудь здоровенный сукин сын, который вообще не станет с ней разговаривать, -- вот такой нет-нет да и даст ей жару, доведет до полнейшего бесчувствия -- и пойдет преспокойно дочитывать газету. Вот что ей нужно. Слаб я для нее, по всем статьям слаб. Я знал, еще когда мы только поженились, клянусь богом, знал. Вот ты хитрый черт, ты так и не женился, но понимаешь, перед тем как люди женятся, у них иногда бывает вроде озарения: вот, мол, какая будет моя семейная жизнь. А я от этого отмахнулся. Отмахнулся от всяких озарений и предчувствий, черт дери. Я слабый человек. Вот тебе и все.
– - Ты не слабый. Только надо шевелить мозгами, -- сказал седовласый и взял у молодой женщины зажженную сигарету.
– - Конечно, я слабый! Конечно, слабый! А, дьявольщина, я сам знаю, слабый я или нет! Не будь я слабый человек, неужели, по-твоему, я бы допустил, чтобы все так... А-а, что об этом говорить! Конечно, я слаб... Господи боже, я тебе всю ночь спать не даю. И какого дьявола ты не повесишь трубку? Я серьезно говорю. Повесь трубку, и все.
– - Я вовсе не собираюсь вешать трубку, Артур. Я хотел бы тебе помочь, если это в человеческих силах, -- сказала седовласый.
– - Право же, ты сам себе худший...
– - Она меня не уважает. Господи боже, да она меня и не любит. А в сущности, в самом последнем счете и я тоже больше ее не люблю. Не знаю. И люблю, и не люблю. Всяко бывает. То так, то эдак. О черт! Каждый раз, как я твердо решаю положить этому конец, вдруг почему-то оказывается, что мы приглашены куда-то на обед, и я должен где-то ее встретить, и она является в белых перчатках, или еще в чем-нибудь таком... Не знаю. Или я начинаю вспоминать, как мы с ней в первый раз поехали в Нью-Хейвен на матч принстонцев с йельцами. И только выехали, спустила шина, а холод был собачий, и она светила мне фонариком, пока я накачивал эту треклятую шину... ты понимаешь, что я хочу сказать. Не знаю. Или вспомнится... черт, даже неловко... вспомнятся дурацкие стихи, которые я ей написал, когда у нас только-только все начиналось. "Чуть розовеющая и лилейная, и эти губы, и глаза зеленые... " Черт, даже неловко... Эти строчки всегда напоминали мне о ней. Глаза у нее не зеленые... у нее глаза как эти проклятые морские раковины, чтоб им... но все равно, мне вспоминается... не знаю. Что толку говорить? Я с ума схожу. И почему ты не повесишь трубку? Серьезно...
– - Я совсем не собираюсь вешать трубку, Артур. Тут только одно...
– - Как-то она купила мне костюм. На свои деньги. Я тебе не рассказывал?
– - Нет, я...
– - Вот так взяла и пошла к Триплеру, что ли, и купила мне костюм. Сама, без меня. О черт, я что хочу сказать,
Седовласый послушал еще минуту. Потом резко обернулся к женщине. Он лишь мельком взглянул не нее, но она сразу поняла, что происходит на другом конце провода.
– - Ну-ну, Артур. Послушай, этим ведь не поможешь, -сказал он в трубку.
– - Этим не поможешь. Серьезно. Ну, послушай. От души тебе говорю. Будь умницей, разденься и ложись в постель, ладно? И отдохни. Джоанна скорей всего через минуту явится. Ты же не хочешь, чтобы она застала тебя в таком виде, верно? И вместе с ней скорей всего ввалятся эти черти Эленбогены. Ты же не хочешь, чтобы вся эта шатия застала тебя в таком виде, верно?
– - Он помолчал, вслушиваясь.
– - Артур! Ты меня слышишь?
– - О господи, я тебе всю ночь спать не даю. Что бы я ни делал, я...
– - Ты мне вовсе не мешаешь, -- сказал седовласый.
– - И нечего об этом думать. Я же тебе сказал, я теперь сплю часа четыре в сутки. Но я бы очень хотел тебе помочь, дружище, если только это в человеческих силах.
– - Он помолчал.
– - Артур! Ты слушаешь?
– - Ага. Слушай. Вот что. Все равно я тебе спать не даю. Можно я зайду к тебе и выпью стаканчик? Ты не против?
Седовласый выпрямился и свободной рукой взялся за голову.
– - Прямо сейчас?
– - спросил он.
– - Ну да. То есть если ты не против. Я только на минутку. Просто мне хочется пойти куда-то и сесть, и... не знаю. Можно?
– - Да, отчего же. Но только, Артур, я думаю, не стоит, -сказал седовласый и опустил руку.
– - То есть я буду очень рад, если ты придешь, но, уверяю тебя, сейчас ты должен взять себя в руки, и успокоиться, и дождаться Джоанну. Уверяю тебя. Когда она прискачет домой, ты должен быть на месте и ждать ее. Разве я не прав?
– - Д-да. Не знаю. Честное слово, не знаю.
– - Зато я знаю, можешь мне поверить, -- сказал седовласый.
– - Слушай, почему бы тебе сейчас не лечь в постель и не отдохнуть, а потом, если хочешь, позвони мне опять. То есть если тебе захочется поговорить. И не волнуйся ты! Это самое главное. Слышишь? Ну как, согласен?
– - Ладно.
Седовласый еще минуту прислушивался, потом опустил трубку на рычаг.
– - Что он сказал?
– - тотчас спросила женщина.
Седовласый взял с пепельницы сигарету -- выбрал среди окурков выкуренную наполовину. Затянулся, потом сказал:
– - Он хотел прийти сюда и выпить.
– - О боже! А ты что?
– - Ты же слышала, -- сказал седовласый, глядя на женщину.
– - Ты сама слышала. Разве ты не слыхала, что я ему говорил?
– Он смял сигарету.
– - Ты был изумителен. Просто великолепен, -- сказала женщина, не сводя с него глаз.
– - Боже мой, я чувствую себя ужасной дрянью.
– - Да-а, -- сказал седовласый.
– - Положение не из легких. Уж не знаю, насколько я был великолепен.
– - Нет-нет. Ты был изумителен, -- сказала женщина.
– - А на меня такая слабость нашла. Просто ужасная слабость. Посмотри на меня.