Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
ИТАЛИЯ! ИТАЛИЯ! {22}
Перевод Л. Вершинина.
— Неужели же меня волнует исход встречи Италия-Англия? Я, знаете ли, не из числа футбольных фанатов, для которых спортивный азарт превыше всего.
Он весьма убежденно говорил это синьорине Сильвани, а та слушала его весьма рассеянно, вернее, не слушала вовсе, продолжая разглядывать в зеркальце левую бровь.
— Вы меня слушаете, синьорина? — забеспокоился он.
— Да, конечно,
— Я говорил, — терпеливо продолжал он, — что совсем не понимаю своих коллег. Ну можно ли две недели подряд обсуждать одно и то же — предстоящий матч? Да еще потратить десять тысяч лир, чтобы только поглядеть, как двадцать два болвана бьют ногами мяч? И потом, что изменится в моей жизни, если Италия вдруг выиграет у Англии?
Последние слова он произнес прерывающимся голосом.
— Ну, я пошла! — ответила Сильвани и направилась к машине, подтвердив его опасения: она его не слушала…
Вечерело, они только что кончили работу и беседовали возле стоянки.
Фантоцци бросился вслед за синьориной Сильвани.
— Синьорина… синьорина… простите, не согласились бы вы пойти со мной на футбол в среду? Если пойдете, я достану пригласительные билеты!
Это было неправдой, если она согласится, то билеты он купит в баре «Стелла», он уже попросил их отложить, преисполненный радужных надежд.
— Пожалуй, могу и пойти, — ответила она, садясь в машину. — Несмотря на то что футбол меня нисколько не интересует. Более того, я его просто ненавижу.
Фантоцци озадачила эта странная логика.
— Так вы пойдете или нет? — с трепетом переспросил он.
— Поживем — увидим, — ответила она, — а вы пока доставайте пригласительные билеты.
И уехала, шурша шинами.
— Спасибо… спасибо. — Счастливый, он помахал ей вслед и с решимостью самурая ринулся в бар «Стелла».
— Франко, — крикнул он владельцу бара. — Дай мне два билета, которые я просил отложить.
— Какие билеты? — гнусно-недоуменным тоном поинтересовался Франко. — Ты про них долго не спрашивал, ну я и отдал. Сегодня уже пятница, не стену же ими оклеивать!
Фантоцци, даже не попрощавшись с Франко, вышел из бара в совершенном отчаянии. Он должен любой ценой раздобыть эти проклятые билеты.
Назавтра, в восемь утра, Фантоцци отправился на стадион. Кассы открывались в десять, но уже стояла огромная очередь. Собственно, это была очередь по-итальянски — иными словами, схватка. Он ринулся в самую гущу. Понятно, вчера вечером он бессовестно солгал — он был самым ярым и фанатичным футбольным болельщиком всех времен. Он знал наизусть все составы команды «Ювентус» 1930–1935 годов, знал всех игроков, забивших голы, все рекорды участия в составе национальной сборной, ни разу не пропустил по второму каналу телевидения видеозапись игр команд первой лиги и был способен сорока четырьмя ударами заступа убить того, кто заранее сообщил бы результат идущей в видеозаписи встречи. В туалете он читал из газет лишь спортивную страницу. Словом, он был самый настоящий и крайне опасный футбольный маньяк.
Ровно в десять открылись кассы, и схватка мгновенно превратилась в кровавую битву: проклятия, толчки в спину, удары локтем в зубы и, наконец, плевки, ножевые удары
— Держите деньги в зубах! — кричали перекупщики в мегафоны.
— Сколько? — отвечали бедолаги, которые ничего уже не видели.
— Сорок тысяч за билет!
Фантоцци сунул в зубы новенький окровавленный банкнот в сто тысяч лир.
— Вот он я, дайте два билета. Деньги у меня в зубах!
Он стоял у фонарного столба, и вдруг тот внезапно ожил и с редкой ловкостью выхватил у него изо рта деньги — это был неаполитанский перекупщик, хитроумно загримировавшийся под фонарь.
— Подождите, сейчас принесу сдачу, — сказал фонарный столб.
— Билеты… дайте мне билеты.
Фантоцци удалось их вырвать после короткой, но ожесточенной борьбы.
— Дайте мне, пожалуйста, двадцать тысяч лир сдачи… мою сдачу… Мои двадцать тысяч лир!..
— Подождите, сейчас принесу сдачу, — раздались в ответ голоса перекупщиков, загримированных под водостоки, мотоскутеры, железные ограды.
— Подождите… подождите, — снова услышал он, а потом все заглушил циничный смех.
Фантоцци терпеливо прождал почти целый час, но затем стал подозревать неладное. Ведь за закрытыми окнами то и дело слышались клокочущие слова на неаполитанском диалекте, злая насмешка и брань. Ему хотелось плакать, и наконец он отправился в отделение карабинеров, чтобы подать официальную жалобу.
— Послушайте, — сказал он решительным тоном, — у меня обманом выманили двадцать тысяч лир неаполитанские перекупщики… сами знаете, они известные мошенники.
Зазвонил телефон.
— Подождите минуту, — извинился старшина-неаполитанец. — Алло? Где это случилось?.. Но разве можно взять в заложники восемнадцать человек сразу?! Хорошо, хорошо… Я весьма сожалею… — И повесил трубку. — Так что же вы хотите? — вежливо спросил он у Фантоцци, но тут снова зазвонил телефон. — Алло! Да… Что? Малолетние бандиты полностью разрушили школу?.. Хорошо. Может быть, пошлем полицейскую машину… Я говорю, может быть, потому что мы остались без машины… Они все брошены на борьбу с террористами… Поняли?
— Слушаю вас, синьор? — вновь обратился он к Фантоцци.
— Ну вот… вы же знаете, какие неаполитанцы жулики и прохвосты, — принялся он рассказывать в третий раз. — И я хочу подать официальную жалобу на тех, кто украл у меня двадцать тысяч лир.
Между тем раздавались все новые телефонные звонки. Старшине сообщили, что совершено нападение на членов правительства, а во дворец Монтечиторио подложена бомба.
— Итак, вы хотите подать жалобу на предмет мошенничества? Так ведь?
— Да. На изъятие мошенническим путем двадцати тысяч лир.