Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
Выйдя из квартиры Филини, они сели в «бьянкину», объехали вокруг дома и натянули шерстяные шлемы. Им показалось, что они сунули головы в раскаленную печь! Пот катился с них градом. Войдя в банк, Фантоцци подошел к кассе и сунул в окошечко листок бумаги, на котором заранее торопливо нацарапал: «Ограбление!»
— Какое отправление? — спросил кассир, поднимая на него глаза. Потом, с трудом разбирая буквы, перечел: — «Отравление!» — И на этот раз взглянул на него подозрительно.
Фантоцци вырвал у него из рук листок, вновь быстро написал на обороте свою угрозу и поднес бумажку к глазам кассира.
Кассир,
— Извините, синьор, я не могу разобрать ваш почерк, — и возвратил ему листок.
Тогда Филини заорал:
— Всем лечь на пол! Это огра… — Размахивая кухонным ножом, он попытался перескочить через барьер, но промахнулся на целый метр и со страшной силой ударился коленом о металлический выступ. Воя от дикой боли, он свалился на пол.
На шум сбежались служащие и клиенты, прибежал сам директор.
— Черт возьми, вот это удар! Дайте ему скорее воды! Бедняга, как он сильно ушибся! Боже мой, вызовите «скорую помощь»!
— Хватит! — завопил вдруг Фантоцци, у которого уже в голове помутилось из-за теплого шлема. — Это настоящее ограбление!
Подняв с пола нож, он с угрожающим видом приблизился к кассе. Кассир отдал ему четыреста тысяч лир — все, что было в сейфе. Фантоцци хотел было спрятать деньги, но на нем были фирменные джинсы «Левис» без карманов.
Филини поднялся с пола, хромая, как клоун в цирке. Набрав в руки столько денег, сколько могли унести, они кинулись к «бьянкине», усыпая все вокруг ассигнациями. Машина резко рванулась вперед, преследуемая каретой «скорой помощи», «газелью» карабинеров, «пантерой» полиции, директором банка, всеми служащими и клиентами. Они проехали всего сто двадцать метров, оставив за собой след в триста девяносто тысяч лир бумажками по десять тысяч, и, когда у них осталась лишь одна ассигнация, с грохотом врезались прямо в уличный фонарь. Никому даже в голову не пришло арестовать грабителей. Их немедленно отправили в психиатрическую больницу, где взяли под наблюдение.
ВЕЛОСИПЕДНАЯ ГОНКА {21}
Перевод Л. Вершинина.
Когда Тотальный Директор, граф Балабам, заболел краснухой, Филини осуществил два мероприятия. Первое — посещение клиники, где лежал граф, служащими подхалимами, изображавшими сильнейшее волнение. Второе — тайный сбор денег на четырнадцать служб в церкви Святого Сердца Христова, чтобы Балабам сдох. Ибо ненависть к этому садисту была безграничной.
Он унижал их всячески, прибегая к самым изощренным пыткам. Фантоцци даже внес деньги за шестерых сразу да еще заказал в церкви неподалеку от своего дома отдельную мессу, только чтобы граф поскорее испустил дух.
Однажды вечером после работы он робко вошел в церковь, понимая всю необычность своей просьбы. Но тут же из-за колонны, с трудом различимой в гнетущей полутьме, выскочил мерзкого вида священник и блеющим голосом спросил:
— Хотите заказать мессу за или против кого-то?
— Против, — тихо ответил Фантоцци.
— Она стоит втрое дороже, — с жадным блеском в глазах сказал священник. — Пятнадцать тысяч лир.
Фантоцци безропотно уплатил.
— Так сильно его ненавидите? — спросил священник.
Фантоцци
— Вы, Фантоцци, такой храбрец, что, ручаюсь, боитесь даже лифта… вы просто трусливая поганка, не так ли, синьорина?
Сильвани в ответ лишь улыбалась и согласно кивала.
Однажды, в канун рождества, детям служащих вручались рождественские пироги. Граф Балабам в присутствии тысячи двухсот коллег, в том числе Фантоцци, его жены Пины и его восьмилетней дочери, величественным взмахом руки а-ля Караян установил полную тишину и после многозначительной паузы спросил у Пины:
— Синьора Фантоцци, кто больший болван — я или ваш муж? — При этом он не сводил змеиного взгляда с Фантоцци.
У Пины глаза увлажнились от еле сдерживаемого бешенства. Она опустила их и полушепотом ответила:
— Мой муж.
— Ни шиша не слышу, — с гнусным смешком произнес Балабам. — Так кто из нас больший болван?
— Мой муж, — ответила Пина и судорожно зарыдала.
Служащие отозвались поистине космическим смехом, который до сих пор звучит у Фантоцци в ушах.
Выйдя из церкви, он поспешил домой.
— Сегодня вечером ужинать не будем, — сказал он и вместе с женой Пиной и дочкой всю ночь читал заупокойные молитвы и просил господа послать графу скорую смерть.
Как только Балабам заболел, к его секретарше потянулась процессия служащих, будто бы ужасно обеспокоенных здоровьем графа.
— Чего вы волнуетесь, — отвечала секретарша. — Болезнь-то пустяковая — краснуха!
Теперь голоса молящихся доносились до самого бара «Стелла».
Вечером были отслужены тайные мессы, заказанные Филини и отдельно — Фантоцци.
Два дня спустя граф Балабам умер от «пустяковой» краснухи.
— Нас покинул один из директоров, наиболее любимых своими подчиненными, — сказал Коломбани на похоронах, и в тот же миг в коридорах служебного здания раздались столь же радостные вопли, как на проспекте Президента Варгаса в Рио-де-Жанейро во время карнавального шествия юных исполнителей самбы. Служащие заказали в баре сто восемьдесят бутылок «Россо антико»; в ознаменование столь счастливого события все облачились в соломенные шляпы и почти все разделись до пояса. Они обнимались, бросали в раскрытые окна разорванные в клочья бланки, отплясывали огненные румбы и самбы, отбивая такт кулаками, которыми молотили по шкафам и по металлическим столам фирмы «Трау Оливетти», и кричали как полоумные, с выпученными глазами и со вздувшимися на шее венами. Это был незабываемый день.
Прошло еще десять дней безвластия и тревожного ожидания, но никаких сведений не просачивалось. И вдруг в самое тихое время, четыре часа пополудни, когда все спали крепким сном за своими письменными столами, раздался рев громкоговорителя.
— Всех сотрудников просят спуститься в зал столовой.
В томительной тишине, прерываемой лишь коротким шепотом, директор директоров Семенцара вошел в сопровождении своих осведомителей, взобрался на возвышение и, откашлявшись, объявил:
— С завтрашнего дня новым Тотальным Директором фирмы назначается виконт, Кавалер Ордена Негодяев, инженер… и после секундной паузы… Кобрам!