Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
Внимательно разглядываю глыбу и наконец различаю сидящего на диване Джимми Коросту и сидящую у него на коленях девицу, Пушинку.
Сажусь на диван в семидесяти сантиметрах от них.
— Перестал кропить слезами жареный картофель? — спрашиваю.
Пушинка впилась в губы Джимми Коросты, а он только беспомощно взмахивает руками.
Опрокидываю полбутылки «бурбона» и ставлю стакан рядом с двумя другими.
— Так-то ты готовишься к завтрашней встрече?
— Занимайся
Ну а он начинает судорожно дрыгать ногами.
Хочу ему помочь, но тут вижу, что Пушинка взмыла в воздух на добрых полтора метра, пролетела чуть ли не через весь зал и растянулась возле свечи.
На месте Пушинки выросла серая тень.
По голосу догадываюсь, что это тренер Лука Громини:
— Жалкий ублюдок! Что ты творишь, ведь завтра игра!
— Я в отличной форме, поверьте мне, доктор! — восклицает Джимми Короста, но видно, что он пьян, и слова у него все какие-то искаженные.
Тренер хватает Джимми за пиджак, ставит его на ноги и пытается удержать в равновесии четырьмя увесистыми пощечинами.
Потом подталкивает его к выходу и двумя пинками под зад переправляет к лестнице.
— Завтра тебе играть, проклятый болван! Ты должен играть, понял? А может, хочешь, чтобы я выгнал тебя из команды?
— Нет, доктор, я в отличной форме. Завтра сами увидите. Шесть голов забью! Целых шесть.
Нагибаюсь и смотрю, как они идут к выходу. А баскетболист все никак не решается бросить по кольцу.
По-прежнему держит девушку за голову и не отрывает взгляда от люстры.
Вторая парочка застыла в центре комнаты.
Под свечой Пушинка, похожая на пятно топленого масла, поднимается и поправляет платье.
— У тебя вытащили стул из-под задика? — говорю.
Она смотрит на меня своим темно-синим глазом, потом берет свечу и идет взглянуть на меня вблизи.
Засовываю указательные пальцы за пояс брюк, пока она водит свечой вверх-вниз. И когда подносит ее к моему носу, присвистывает.
Точно так же, как недавно свистели девицы в баре.
— Какой спортсмен! — восклицает она, перестав свистеть. — Неужели ты играешь в регби?
— Я не играю в регби, — отвечаю.
Она начинает нашептывать мне нежные слова прямо в адамово яблоко.
— Как я рада, — говорит, — мне не по вкусу регби. Предпочитаю футбол. У тебя вид и рост вратаря. В какой ты команде играешь?
— Ты мне свечой спалишь ухо, — говорю. — У меня легковоспламеняющиеся уши.
Она дует на свечу и бросает ее на диван.
Обнимает меня за шею.
— Наверно, ты потрясающий вратарь, — говорит, — непробиваемая стена перед воротами. Можно звать тебя Стена?
— Зови
Она заворковала совсем нежно и тихо.
— Стеночка! — прошептала она мне на ухо. — Хочешь узнать, как меня зовут?
— Уже знаю, — отвечаю я. — Тебя зовут Пушинка. Я тебя уже видел.
— Где?
— В багажнике автомашины.
Она хихикнула.
— Ты очарователен, Стена, — пропела она. Потом попыталась поцеловать меня в губы, но в темноте промахнулась.
Она укололась о мою бороду и отпрянула назад сантиметра на два.
— Сожалею, что у тебя увели дружка, — говорю.
— Кого? Джимми Коросту? Тем хуже для него, — отвечает. — Я звала его к себе домой, а он тут уселся.
Она снова попыталась меня поцеловать и опять не попала в цель.
— Где у тебя губки, моя Стеночка?
— Он запасной игрок? — спрашиваю.
— Да. Бедняга! Ему так хотелось сыграть за основной состав, но до сих пор не удалось. Если бы не сегодняшнее несчастье, тренер, видно, так и не решился бы.
— Может, его потому не ставят, что ты выводишь его из формы? — говорю.
Она засмеялась.
— Я? — переспрашивает. — Да сегодня же первый раз!
Заключаю ее в объятия и сажаю на диван.
— Послушай, — говорю, — он за тобой ухаживал?
— Ну, немножко ухаживал… но я не отвечала… была тверда!
— Почему же ты уступила как раз сегодня вечером? Может…
Она не дала мне договорить. На этот раз ей удалось попасть точно мне в рот, и пришлось ее боднуть головой, чтобы высвободиться.
— Может, ты потому передумала и зажгла зеленый свет, что ему завтра играть? — говорю.
— Э, оставь… Ты часом не ревнуешь ли? — говорит.
— Где Тилла?
— Тилла? — переспрашивает, и я чувствую, что она на миг затаила дыхание, но потом опять вся словно растаяла.
— Зачем она тебе, моя Стеночка? Ведь у тебя есть я, не так ли?
Хватаю ее за руки и завожу их за спину.
Носом смахиваю прядь волос, ниспадающую ей на глаз.
Вижу, что он такой же, как первый.
— Где Тилла?
— Не знаю. Пусти меня.
— Скажи, где Тилла, тогда отпущу, — говорю.
— Клянусь, не знаю, — отвечает. — Прошу тебя, Стеночка, мне больно! Я ее уже три дня не видела.
— Зачем ты хотела заманить к себе сегодня вечером Джимми Коросту?
Она не отвечает и пытается проскользнуть у меня под ногами.
Отпускаю ее, и она уже встает на ноги, но тут я увесистой пощечиной отправляю ее в другой конец зала.
Сейчас танцует уже другая пара, а музыка иная, немного повеселее. Но прежняя парочка упорно топчется на месте.