Двадцать лет одного лета. Дело № 48
Шрифт:
– Подъём! – скомандовал Карецкий, но тело никак не отреагировало.
Он легонько ткнул мыском ботинка в спящую спину и тело зашевелилось.
– Ну хто там бль ещё… Сказали шь треззззветь, вот я и треззз икк..вею, – медленно, запинаясь и заикаясь, проговорил прокуренный женский голос.
Женщина медленно поднялась на лежанке и, также медленно повернувшись, уставилась на вошедшего своими мутными и ничего не понимающими глазами.
– Вы написали заявление о краже Вашего имущества? Я должен Вас допросить, – спокойно, но чётко проговорил Карецкий.
– Йия? – женщина в недоумении уставилась на него. – Я ничё не псала икк…
– Так, – удивился он. – Вы же Колощенкова Алёна Владимировна?
– Икк… Ну да, вроде пока я, хотя… икк… не уверенна.
– Вы знакомы с
– Полинку-то? Кхе.. – усмехнулась Колощеноква и закашлялась. – Да хто ж её икк… не знает. Хорошая девка, Мать Тереза ёбт… Помошница бль…
На её лице появилась улыбка, больше напоминающая звериный оскал.
– Ясно.
Карецкий повернулся к Порубе:
– Товарищ дежурный, приведите её в чувство и ко мне в кабинет поднимите, – сказал он и выйдя из камеры, направился обратно к себе.
Интуиция ему подсказывала, что дело будет ещё то. Зная Прусова Сергея, опера по заводскому району, где всё это произошло, Карецкий мог предположить, что тот подкатывал к Белинской, да, видимо, безуспешно. Это чистой воды его методы, но… Это были лишь догадки.
Минут через сорок к нему в кабинет доставили Колощенкову. Выглядела она уже гораздо лучше, чем когда он с ней общался в камере для административно задержанных. Было видно, что хмель до конца из неё ещё не вышел, однако речь стала более или менее внятная. Что с ней сделал дежурный, для Карецкого осталось тайной, но она уже была в абсолютно адекватном состоянии.
С трудом, но допрошенная в качестве потерпевшей Голощенкова всё же подтвердила свои показания, данные оперу, но, как Карецкий и предполагал, собственноручно в объяснении она естественно ничего не писала. В силу обстоятельств она могла лишь подписать, да и то, как говориться, с божьей помощью. Из её показаний вырисовывалась следующая картина: она распивала алкогольные напитки со знакомыми у себя дома, в числе которых был молодой человек по имени Алексей. Когда она уже была в состоянии сильного алкогольного опьянения, то решила пойти спать. Зайдя в свою комнату, она увидела пустой диван, на котором ранее лежали разбросанные детские вещи. Также она обратила внимание на отсутствие картины на стене. Будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, в милицию она не обращалась и легла спать.
Спустя какое-то время её разбудил Прусов Сергей. Она его прекрасно знала как оперуполномоченного по их району. Он то и заставил её написать заявление, сказав, что украденные у неё вещи он якобы нашёл. А то, что украла их Белинская Полина, она понятия не имела. Да и не поверила она в это, когда узнала.
– Полинка не могла. Она первая святоша на районе: всем помогает, для всех старается, на себя плюёт… Пьёт, конечно, бывает даже сильно, да кто у нас на Заводской не пьёт. Из-за своего Лёхи переживает, всю синьку в себя вливает, чтоб ему меньше досталось, чтоб здоровье его сохранить. Как ангел-хранитель его. Глупая она, конечно, молодая, но украсть она не могла. Она на нашей грешной Земле оттуда.
Колощенкова указала пальцем руки и глазами куда-то наверх, потом задумалась на секунду и добавила:
– Вот её Лёха мог, но не она.
– Фамилия Лёхи и где живёт?
– Фамилия, по-моему, то ли Антонов, то ли Анохин… Не помню. А живет в том же доме, что и Полинка, Заводская 4. Номер квартиры не знаю, в гостях у него бывать не приходилось.
Оформляя протокол допроса в качестве потерпевшего, пришлось изрядно попотеть в части украденного. Колощенкова понятия не имела, что из имущества у неё было похищено, кроме картины. Поскольку в материале проверки имелся протокол изъятия, показания Колощенковой были дополнены перечнем имущества из этого протокола.
– И последний вопрос: Вы приглашали к себе в квартиру Белинскую?
Колощенкова удивилась данному вопросу, но видимо, будучи грамотно проинструктированной, чётко ответила заученными словами:
– Нет, в тот вечер я её к себе не приглашала.
Это был не совсем тот ответ, который
Вырисовывалась не очень понятная картина: молодая девушка, сильно пьющая, но не опустившаяся в конец, совершает кражу никому не нужных детских вещей, дешёвой картины местного, никому неизвестного художника и комплект женского нижнего белья размера 54. Интуиция подсказывала, что Белинскую либо подставили, либо она не знала, что берёт вещи без спроса. Хотя в принципе это одно и то же. Но, как бы то ни было, уголовное дело формально уже было возбуждено 3 и нужно дальше расследовать преступление, если конечно таковое вообще имело место быть. Опыт Карецкого, хоть и не значительный, подсказывал, что разваливать подобные материалы на начальном этапе весьма опасно, даже если весь материал собран «на коленках». К тому же у следственного отдела было крайне мало уголовных дел на перспективу, то есть для направления в суд в следующем месяце. Он же, практически одной ногой стоявший в должности заместителя начальника следственного отдела, должен заботиться ещё и о показателях своего подразделения. «Придётся делать из говна конфетку», – вспомнились ему слова Михалыча, которые он говорил каждый раз, передавая вновь поступивший материал следователю. В этот раз роль Михалыча пришлось играть ему самому, насильно заставляя себя принять сторону потерпевшей в данном деле. Но ему очень хотелось докопаться до истины.
3
в связи с нерабочим временем прокуратуры, в случае ночного задержания, дежурный работник прокуратуры, в чьи обязанности входило согласование возбуждения уголовного дела, уведомлялся следователем по телефону и дело считалось возбужденным, после чего на следующий день материал отвозился ему для подписания нарочно.
Глава 4
Он снял трубку телефона внутренней связи с дежурной частью и попросил помощника дежурного поднять к нему в кабинет задержанную. Через пять минут в дверь тихо постучали.
– Войдите, – громко сказал он, продолжая ещё несколько секунд внимательно изучать протокол изъятия.
Дверь открылась и раздался голос постового:
– Разрешите?
Карецкий медленно повернул голову. На пороге кабинета, опустив голову вниз, застыла не высокая, худощавая и хрупкая девушка, в легкой, вполне приличной и не дешёвой чёрной куртке из кожзаменителя, с воротником стоечкой и в светло-голубых джинсах. Из-под расстёгнутой куртки он разглядел нелепый, абсолютно не сочетающийся с верхней одеждой голубой свитер крупной вязки с длинными рукавами, по центру которого был ещё более нелепый рисунок в виде зайчика кремового цвета, сжимавшего в своих лапах ярко-красное сердце. Этот свитер выдавал в ней совсем ещё ребенка, у которого только-только начинал формироваться вкус к выбору правильной одежды, но достичь женственности и изящества ему ещё пока мешали яркие и красочные герои мультфильмов и плюшевые игрушки.
Её обувь заставила его удивиться и слегка приподнять бровь: Полина была обута почему-то в домашние тапочки нежно-розового цвета с обрезанными мысами, из которых высовывались наружу маленькие сжатые пальчики с ярко красным педикюром под цвет сердца в лапках зайчика на свитере.
Она стояла на пороге его кабинета, боясь сделать лишнее неразрешённое движение. При первом же взгляде на неё в памяти Карецкого почему-то всплыл музыкальный клип на песню JOE LE TAXI в исполнении совсем ещё юной Ванессы Паради, но перед ним стояла вовсе не она, а всего лишь подозреваемая по уголовному делу – Белинская Полина Андреевна.