Двадцать лет спустя (с половиной)
Шрифт:
– Как-то помню, мне пришло письмо от этой скотины Потроса. Сейчас, по-моему, его фамилия удлинилась: “Дю Баллон де Плафон”. Кажется, он женился и добавил к своей фамилии название замка, - в поисках письма Д’Арнатьян разговаривал сам с собой. Забывшись, он открыл дверь чулана, и тут же на него обрушилось цунами из мусора, высотой до потолка.
– Черт, - сказал Д’Арнатьян, стоя по колено в консервных банках, старых газетах, куриных косточек, рыбьих скелетиков, пустых бутылок и разорванных коробках из-под презервативов.
– А, вот оно, - он развернул помятый листок бумаги, весь в жирных пятнах от масла, сыра и еще бог знает чего. Оно басило (в смысле гласило):
“Здравству дарагой друк!
Я жить хорошо, жениться. Охочусь, пью только водку “Зверь” и “Абсолют”. Скоро абсолютно озверею. Недавно заколол двух подлецов. Пришли требовать деньги, сволочи. Жина и теща другу не жилаешь. Такие добрые, тихие. Никогда не кричат на меня. Приезжай, всигда рат.
Искренне твой дю Баллон де Плафон.
P.S. Привези пожалуста нимнога яда. Надо двух крыс отравить.”
Д’Арнатьян тогда не смог приехать и прислал крысиный яд по почте, в баночке из-под “Анкл Бенс”.
Сейчас Д’Арнатьян не стал внимательно читать письмо, поскольку помнил его содержание и сразу посмотрел на адрес, написанный на конверте большими печатными буквами (Потрос умел писать только такими). Адрес басил (в смысле гласил): “Замок Плафон, Франция”.
– Проклятая скотина! Он что думает, всем известно, где находится его барак, - выругался с досады гасконец.
– Хвастун, чертов.
Про Отоса Д’Арнатьян знал только лишь, что тот живет в своем имении под именем графа де Ла Фер. Амарис же, стал аббатом и носил имя Д’Эрблю. Лет пять назад он пригласил Д’Арнатьяна быть секундантом на дуэли. Д’Арнатьян тогда ранил своего соперника в спину, а Амарис, спрятавшись в кустах, сделал эффектный выпад, приколов противника лицом к дереву. Пожав руку, Амарис исчез тогда в ночи.
Выходило, что о пребывании Амариса он знал столько же, сколько о Потросе и Отосе.
Глава 10.
От раздумий Д’Арнатьяна оторвал звук разбитого окна. Какой-то бандит влезал в окно. Спрятавшись за занавеской, бесстрашный гасконец, подождал, пока неизвестный влезет и, приставив к голове того шестизарядный револьвер Смит и Вессон, заорал:
– Ах, мерзавец, твою мать!
– он крутанул барабан револьвера с одним патроном и, вновь приставив дуло ко лбу негодяя, спустил курок.
– Я отучу тебя грабить честных людей!
– но выстрела не последовало.
– Господин Д’Арнатьян?
– удивленно пробормотал грабитель, трясясь после пережитого испуга. Чтобы успокоить свои нервы он вынул пачку “Беломора” и закурил.
– Планше!
– узнал своего ученика по школе выживания.
– Черт, тебе повезло, - с изумлением сказал гасконец, смотря на барабан револьвера. Патрон был прямо напротив курка, произошла осечка.
– Тебе на роду написано быть повешенным!
При этих словах Планше вновь затрясся.
– Гвардейцы кардинала тоже так и считают и хотят меня повесить!
– захныкал Планше.
– Давно пора!
– сказал Д’Арнатьян улыбаясь. Ему вспомнилось, как в школе выживания Планше подшутил над одним из учеников, привязав к стулу динамитные шашки, и поджег фитиль. Тот взорвался как раз в тот момент, когда в класс вошла комиссия из комитета по образованию, рассматривавшая вопрос о продление лицензии школы выживания. К чести Планше, надо добавить, что взрыв был строго направленным (снизу вверх) и не задел больше никого, кроме того злополучного ученика, который лопнул как шарик. Д’Арнатьяну стоило потом больших трудов убедить комиссию, что это была лабораторная работа.
– Да!
– сказал Д’Арнатьян, которому стало жаль Планше.
– Если бы я был на твоем месте, то писал бы завещание.
– Я отдал бы десять пистолей, чтобы Вы очутились на моем месте, - ответил Планше.
– А за что тебя хоть повесят?
– спросил любознательный Д’Арнатьян.
– Да ни за что, честное слово!
– божился Планше.- Я, значит, сижу на площади, никого не трогаю. Вдруг из-за угла вылетает карета, вокруг караул из гвардейцев. Из кареты высовывается какой-то вонючий господин и кричит, что они везут золото. Я позвал ребят, мы эту карету тормознули, пару - другую гвардейцев прострелили насквозь, а тут им на выручку еще один патруль приперся. Ну, а пока мои ребята погибали смертью храбрых, я, оплакивая их кончину, перелез через забор и побежал. А под шумок, потом, как я слышал, этот подлый вонючий месье тоже смылся. Оказалось, какой-то Рофшор сбежал из Бастилии. Теперь меня, как соучастника в побеге, хотят повесить и объявили награду, - хныкал Планше.
– Да, - многозначительно протянул Д’Арнатьян, - За это тебя действительно надо повесить. Кстати, а сколько пистолей дают за твою голову?
– Пять, - приободрился Планше. А у меня есть десять, тому, кто меня не выдаст.
– Итого пятнадцать, - подвел итог хозяйственный гасконец, - Эй патруль, - крикнул гасконец.
– Умоляю, - захныкал Планше.
– К тому же у меня десять пистолей чеками на банк “Лионнский кредит”, а без моей подписи ими можно подтереться.
– Ну, ты, конечно, не думаешь, что я собирался тебя выдать, - улыбнулся Д’Арнатьян. К тому же ты мне нужен, чтобы найти моих гребаных друзей, которым служат твои гребаные друзья.
– Это Вы о ком?
– не понял Планше.
– О Базене, Мушкетоне и Гримо, твоих друзьях по школе выживания, - попытался освежить память своему выпускнику, гасконец, выбив из-под него стул.
– А, эти гребаные недоноски, - искра узнавания мелькнула в глазах Планше. когда он поднимался с пола.
– У них всегда пара другая джокеров в рукаве.
– Ну, так вот, они служат моим друзьям: Амарису, Потросу и Отосу.
– Не знаешь ли ты, где они сейчас?
– спросил гасконец.
– Нет, не знаю, - бесхитростно ответил Планше. Но я знаю, где находится подлая мразь по фамилии Базен, - хитро улыбнулся он.
– Ну и где же находится этот недостойный человек?
– насмешливо спросил Д’Арнатьян.
– Он причетник в монастыре Ля Кондом.
– Ну, гони свои чеки, и не дай бог они непокрытые, - пригрозил Д’Арнатьян.
– Я тебя сам найду и повешу.
– За что?
– захныкал Планше.
– За шею, - невозмутимо ответил лейтенант королевских мушкетеров, собираясь в дорогу.
– А сейчас мы едем в Ля Кондом.
Глава 11.