Двадцать один год
Шрифт:
– Там… А кто там? Сама Электра?
– Нет, что от нее толку! Ничего путного не услышишь, а нам надо узнать, что думают о проекте её матушки.Там сидят Эйвери, Мальсибер, Регулус Блэк со своей подстилкой…Еще Энтони Гринграсс. Ну и твой змееныш, кажется.
– Он не мой, - у Лили сжалось горло.
– Я его ненавижу и слышать о нем ничего не хочу.
– Ладно, ты чего?
– Нелли погладила её по руке.
– Тебя ведь никто не заставляет, правда, девочки?
– Правда, - Марлин “настраивала” ухо.
– Хотя ты многое пропустишь, наверное.
Кроме Лили, в подслушивании отказалась принять участие Мери Брент, пришедшая в купе, кажется, за компанию.
– Видимо, они поняли, что мы рядом, и догадались, зачем, - с холодной брезгливостью объяснила Марлин.
– сначала несли какую-то ерунду, потом подстилка Блэка, видимо, куда-то вышла, и Мальсибер стал рассуждать о том, каковы маггловки и магглорожденые в постели.
“И Северус его не одернул”, - машинально отметила Лили, сама удивившись, что еще продолжает вести подсчет поступкам чужого ей человека.
– Может, попросить парней, чтобы накормили его слизнями?
– робко спросила Нелли.
– Можно самим напасть, - возразила Мери.
– Мы что, инвалидки, что за нас заступаться надо еще? Пусть на парней надеются слизеринские тряпки.
– Они не тряпки, - зло усмехнулась Лили.
– Они леди. То есть самые жалкие на свете создания.
Спустилась темнота, поезд подъезжал к Хогсмиду. Девчонки потянулись из купе, катя сундучки. У Лили екнуло сердце, когда она услышала ломкий, но красивый и глубокий баритон Джеймса, когда в тамбуре увидела его, за лето прибавившего в росте, ставшего крепче и шире в плечах. А он легко ей кивнул, махнул рукой и больше будто не обращал внимания, пока состав не остановился и не открыли двери. Тогда он спрыгнул с подножки, принял у Лили сундучок, а потом легко подхватил и её саму, бережно перенеся и поставив на землю. Лили наблюдала, как Сириус так же помогает спуститься Марлин, но видела только скуластое, темное от загара лицо Поттера, блики в стеклах его очков и ореол черных вихров, пока в проеме тамбура не появилась еще одна фигура - ссутуленная, затененная. Марлин тихо бросила что-то насмешливое. Джеймс отвернулся, а Сириус уже перебрасывал из руки в руку палочку. Лили потихоньку побрела прочь. “Не заступаться же за него теперь. Ничего с ним не случится. Под поезд не кинут, и сам не бросится. Наверное”. Вечер стоял ясный, и расшитое звездами небо со всей уверенностью обещало новую жизнь.
========== Глава 40. Гонты ==========
После вечерней осенней сырости уют Большого зала ощутился отчетливей. Запах овощного рагу смешивался с ароматом горячего шоколада, от плававших под потолком свечей было тепло, от присутствия тех, по кому успела соскучиться за два месяца - радостно. Не хватало Эммелины, зато Алиса удивила тем, что все-таки отрастила волосы - теперь очень бледные, тонкие пряди спускались почти до плеч. У или сложилось впечатление, что летом подруга виделась с Фрэнком, и в отношениях между ними появилось что-то иное, о чем не говорят вслух: очень уж по-хозяйски Лонгботом усаживал Алису за стол, уверенно ухаживал за ней и смотрел, как на нечто, принадлежащее ему по праву - а она поводила плечами и улыбалась загадочно и робко.
Сириус заявил, что ушел из дома.
– Мамаша заявила, что настала пора выбрать мне невесту. Я ответил, что выберу сам, так как способен оценить достоинства девушки, но пока не готов привести в дом подобную миссис
Парни загоготали. Марлин слабо оскалилась.
– Короче говоря, она стала настаивать, и я понял, что с меня хватит традиций, фамильной чести и прочей белиберды. Акцио, чемодан, камин в “Дырявом котле” - и вот я у Джеймса.
Блэк потрепал Поттера по плечу. Тот состроил скорбное лицо:
– Да, друзья, что делать! Когда твой друг, - Джеймс заломил руки, - остался без крыши над головой и куска хлеба, как можно бросить его в беде!
– Не совсем без куска хлеба, - Сириус подлили себе глинтвейн.
– Дядя Альфард составил завещание на меня и Андромеду. Как к мужчине, ко мне перейдет и его дом. За что дядя и был выжжен с фамильного древа Блэк прямо за мной следом.
Гриффиндорцы подавленно приумолкли. Лили покривилась от омерзения: до того, кроме давнего случая с Флоренс Флеминг, ей не приходилось наблюдать появления жестокости в чистокровных семьях.
– Зато невеста будет не в накладе, - неловко пошутила Мери. Марлин послала ей холодный взгляд.
Между Сириусом и Марлин отношения также явно изменились. Хоть они сидели довольно далеко друг от друга, чувствовалось, что между ними установилась некая связь, заставляющая вновь и вновь обращать внимание друг на друга. В манерах Марлин появилась уверенность охотницы, уже подстрелившей жертву. Вставая из-за стола, они с Сириусом переглянулись и со значительностью кивнули друг другу.
– Добилась своего?
– спросила Мери, когда девочки вошли в спальню.
– Добилась, - немного зло согласилась Марлин.
– Мы всей семьей летом гостили у Поттеров, а Сириус уже был там. Еще подробности нужны?
– Нет, - Мери стала раскладывать вещи.
– А если добилась, чего тогда нервная?
– А не надо меня подозревать невесть в чем!
– никогда в голосе подруги не слышалось такой горечи.
– на что ты намекала за ужином? Что мне важно его состояние? Да будь у него одна волшебная палочка у в руке и ничего больше, это не имело бы для меня значения! Я вам не Изабель Крейл. Вы слышали? Она пристроилась к Айзеку Гольдштейну. Богатый наследник главной еврейской семьи магической Британии. Так её до него и допустят, безродную шлюху!
Она яростно стиснула губы, сжала пресс-папье. Хиндли, превратившийся за эти годы в огромного полосатого толстяка, опасливо зашипел с колен Алисы.
– Как никто не поймет: с деньгами или без, Сириус - идеал мужчины. Он таков, каким мужчина должен быть: покоритель, победитель, без тени сомнения в себе.
– А тебя-то такой победитель будет уважать?
– с сомнением пробурчала Мери. Марлин тряхнула черной гривой.
– Кто хочет уважения, пусть ищет хлюпиков вроде Люпина. А я хочу страсти.
Около одиннадцати в ту ночь Марлин выскользнула из спальни и вернулась только под утро.
Занятия продолжились - все было, как прежде, за исключением… Лили заставляла себя не думать, за каким. Она вообще старалась внушить себе, что Северуса не существует на свете, не смотрела в его сторону, а когда все-таки попадался на глаза, спешно отворачивалась. Пришлось признаться себе: она банально боялась его, боялась мести за разрыв. К тому же Джеймс, ведя себя с привычной приветливостью, знаков внимания больше не проявлял. Лили уже сомневалась, что он захочет защищать её ,когда понадобится, а чувство нависшей опасности было мучительно. Теперь Лили не разлучалась с подругами: с ними сидела на предметах, спаренных со слизеринцами, не отставала от них в коридоре, не ходила в библиотеку одна.