Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма
Шрифт:
«10 мая 1960 г., Румыния, г. Синая
… Вот мы доехали почти до Бухареста, а через 2 дня будем в Болгарии. Едем очень интересно, страна необыкновенно живописная, народ приветливый и непосредственный, говорит только по-румынски, поэтому много смешного. Разговариваем с разговорником. Вот только погода нас не балует. В Карпатах, куда мы забрались по серпантину, был дождь, а потом пошел снег. Наконец здесь, в Синае, светит солнце и, кажется, будет тепло. Ехать очень интересно. Мы были в таких местах, куда немногие приезжают, даже лошади пугаются! А их здесь несчетное
Все шлют привет. Целую…»
«14 мая 1960 г., София
Дорогая Валентина Михайловна,
Мы в Болгарии. Сейчас уже в Софии. Но видели этот чудесный город, тот, который посылаю Вам. (На обороте открытки фото Тырнова с р. Янтра. — Е. К.). Видала в Казанлыке древнюю гробницу с росписью — очень красиво и вполне изумительно! Были на Шипке, где все усеяно русскими костями. Куда только русских не заносило…»
Валентина Михайловна — Анне Алексеевне
«3 июля 1960 г., Ленинград
Анна Алексеевна, дорогая!
Каждый день помню о Вас, потому что давно я ни к кому не питала таких хороших чувств, как к Вам, да и всей Вашей семье… Пусть это Вас не тяготит и не связывает. Может, я и не должна была бы быть столь откровенной, но не надо воспринимать это как назойливость.
Ленинград красив несказанно вечерами и ночью. Днем или слишком жарко, или льет дождь. Занимаюсь альтруизмом и устала, но не без пользы. Воскресить мертвых я, конечно, не пыталась, но живым помогла успокоиться.
В музеях внутри не была (ведь весь город — музей), почему-то не хочется. Стыдно, конечно, может, пойду еще. Была в Пушкине у Тани [Вечесловой] несколько раз. Ходили в парк и в Екатерининский дворец, в нем восстановлено несколько зал (или залов?) и весь фасад со стороны парка. Как-то и приятно, и грустно. <…> Мечтаю 9-го попасть к Вам [162] — но как? Я „безлошадная крестьянка“. Может, Вы меня кому-нибудь подсунете?
Крепко Вас целую в фаюмский портретик [163] …»
162
День рождения П. Л. Капицы.
163
В. М. Ходасевич находила, по-видимому, сходство Анны Алексеевны с одним из фаюмских портретов.
Анна Алексеевна — Валентине Михайловне
«12 декабря 1960 г., Москва
…Очень без вас скучно, когда вы опять будете с нами? Тут в продолжение 10 дней мы были в окружении американцев с Пагуошской конференции. П. Л. с ними заседал и беседовал. А я развлекала дам и кормила делегатов обедами, ужинами и т. д., так как П. Л. постоянно их приводил домой. Я до того доамериканилась, что мой английский стал с американским акцентом.
Дамы были очень забавные, некоторые хорошо говорили по-русски, потому что родились здесь. Другие
Один вечер в Академии был не совсем обычный. Все началось чопорно и торжественно, но понемногу народ веселел, оказалось, что один из американских делегатов привез с собой аккордеон, который он принес в Академию. На удивление чопорных академиков, этот американец снял пиджак и начал играть. Все развеселились, начались песни, танцы, даже китайцы начали водить хоровод с американцами! Но все же это все показалось неприличным, и около 11 часов начали тушить свет. Если бы нас всех не вытурили, то веселье продолжалось бы до утра. П. Л. заметил, что, вероятно, со времени Ломоносова ничего подобного в Академии не было…»
«18 апреля 1961 г., Высокие Татры
…Вот мы опять гуляем по нашей милой Чехословакии, солнечно, как-то не жарко, хорошо ходить ногами по горам. Мы, конечно, страшно радовались и удивлялись полету Гагарина, теперь уже Луна совсем доступна. Но тут же начались неприятности на Кубе. Для чего людям драться, когда можно так хорошо занять свое время и свою энергию.
Перед поездкой сюда я получила письмо из Ленинграда о Кижах. Это все возможно, и даже очень просто. Пароход отходит из Ленинграда в понедельник и возвращается в субботу. Он довольно комфортабельный и останавливается в разных интересных местах, в Кижах и на Валааме. Так что готовьтесь. <…> Привет от П. Л. Целую Вас…»
Валентина Михайловна — Анне Алексеевне
«1 апреля 1962 г., Москва
Дорогой Фаюмчик!
Очень без Вас пустынно в Москве (вернее, в моей душе, т. к. Москву я так еще и не видела, да и не хочу) и как-то ненадежно. Вот видите, как Вы меня развратили и избаловали Вашим вниманием!
…Последние дни мело снег, и он на ходу таял, туманы, тьма и гадость. Вот сегодня проглянуло солнце, и я вылезла на улицу. Запах воздуха — понравился, хоть он и попахивал бензином. Голубей что-то осталось мало — их, говорят, ликвидируют из-за заразы какой-то, которую они распространяют.
Вот Грэм Грин в романе „Суть дела“ говорит: „Истина никогда, по существу, не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях доброта и ложь дороже тысячи истин“.
Читаю сейчас Стефана Цвейга — „Бальзак“. Не нравится, т. к. Цвейг вскрывает истины, о которых я бы не хотела знать. Может, он завидует Бальзаку? Правда, я прочла еще только 1/3 книги.
В „Известиях“ прочла (к вопросу о хорошем вкусе): „В одном уральском городе в ходу аспидно-черная шаль с золотым полумесяцем и надписью — „уж полночь близится, а Германна все нет““. Это страшнее голубых кошек! И вот еще прелесть из „Лит. Газеты“: „В. Кондратов написал книгу, тираж 25 000 экз. Костромское изд. Книга называется „Грамматические загадки““. И вот из нее: