Две луны
Шрифт:
— Как видишь, от моих зубов остался только небольшой рубец… Ты слишком спокойна, Эванс, — он встал и подошел ко мне сзади. — Ты же слышала, что я тебе сказал?
— Зачем ты это сделал?
— Я бы ослеплен…
— Чем, чокнутый ты придурок, — крикнула, повернулась и с силой отпихнула его от себя. И тут же растерянно распахнула глаза, увидев, как в следующую секунду Хантер завалился на кровать. — Ого.
— Ревностью, Эванс, — крикнул он, вставая. — Я был ослеплен ревностью.
Ему хватило секунды, чтобы приблизиться и впиться в мой рот требовательным и собственническим поцелуем.
Впиваясь ногтями в его плечи, прижимала к себе с силой, на которую была способна, пока не услышала его стон.
— Теперь ты станешь, как я, — и эта фраза, смешанная с горячим дыханием Хантера, звучала чертовски горячо. Но он и понятия не имел, насколько мне страшно.
ГЛАВА 19. ХАНТЕР
Я был слеп.
Дикая ревность и злость завладела моим телом и разумом. Я не смог совладать с собой, не смог успокоить разбушевавшиеся эмоции.
Я укусил Бэкку. Я сделал это с ней.
Где-то глубоко внутри мягкой лапой слабое утешение и радость гладили по самолюбию. Теперь она такая же, как и я. Теперь она зверь. С другой стороны, ужас, накрывший меня моментально, не проходил и до этой минуты.
Я сидел рядом с ней эту ночь.
Девушка то приходила в сознание, то вновь проваливалась в пустоту. Она стонала от боли. Ее тело изводило от спазмов, а я словно был в каком-то адском кошмаре, потому что понятия не имел, что происходит, и не знал, как ей помочь. Я беспомощно наблюдал за тем, как яд волка распространяется по ее венам, отравляя тело, делая его сильнее и выносливее. Температура ее тела то падала до той отметки, когда тело было практически ледяным, то поднималась так быстро, что ее лоб покрывался мелкой испариной, и капельки пота текли по ее щекам, огибая каждую черту ее красивого лица.
А я не мог помочь, видя, как ее ломало в агонии.
Я зверь по крови. Это передалось мне с отцом и матерью, как и моей сестре. Никогда не обращал внимания на то, как происходит обращение у тех, кого укусили, потому что для меня это не имело значения. Но Бэкка — важная часть моей жизни, как человеческой, так и волчьей. И я чувствовал каждую вспышку боли в ее теле. Я слышал ее дыхание и бешеное биение сердца. Я слышал и чувствовал, как меняется ее кровь, стремительно атакуя пока еще человеческое сердце.
Теперь она — часть меня еще и по волчьей природе. И только я был виноват в том, что не смог сдержаться, и сейчас девушка мучилась, испытывая адскую боль.
Бэкка очнулась утром, и мне стало страшно от того, как она приняла новость о том, что я обратил ее. Слишком спокойно, что ли. Как будто это не сказанный вслух факт, а муха, пролетевшая мимо. Даже не обратила на это и капли своего внимания.
Ее движения стали еще более плавными. Так движется зверь, преследующий свою жертву. Она аккуратная, медлительная и безумно соблазнительная. Ощупывая свой шрам, стояла у зеркала, глядя на меня в отражение.
Она до сих пор не поняла всю серьезность ситуации. Отмахнулась от того, чем я наградил ее, не приняв во внимание тот факт, что скоро станет, как я.
И даже то, как она отбросила меня на кровать и как ответила на поцелуй, говорил о том, что ее нисколько не смутило, какой она стала. Будто так было и раньше. Будто ничего не изменилось.
Вспышки ярости искрили в ее глазах, и я был заворожен этим, углубляя поцелуй и касаясь ее языка своим.
— Нет, подожди, — оторвавшись от ее невероятного рта, посмотрел в затуманенные глаза.
— Что? — прищурившись, она смотрела на меня, будто не верила тому, что слышит.
— Так нельзя.
— О чем ты? — отпрянув от меня, продолжала рассматривать. — Я думала, что ты…
— Бэкка, я адски хочу тебя. Но сейчас ты не в том положении, чтобы…
— Чтобы что? — с вызовом вздернув подбородок, она смотрела на меня свысока. — Чтобы ты трахнул меня? — и это говорит не Бэкка, кто-то очень похотливый внутри нее. Барьеры постепенно падали. Стены, которые она воздвигла передо мной, рушатся с адской скоростью. Природа берет свое, и волчица, которая формируется внутри нее, начинает заявлять на меня свои права.
Это больше веселит, чем устрашает. Воспоминания об агонии и эти ужасные конвульсии, которые я видел буквально несколько часов назад, отходят на второй план, когда увидел, кем становилась Эванс.
Что же будет в полнолуние, если сейчас с ней творилось что-то невообразимое.
— Послушай, я чувствую все, что чувствуешь ты, и тебе прекрасно об этом известно. Сейчас в тебе говорит не та Бэкка, что была раньше, — предупреждающе качнул головой, отходя от нее еще на пару шагов.
— Серьезно? Не этого ли ты хотел? — она стала импульсивной и абсолютно непредсказуемой. — Хантер, пожалуйста, — ее злость стала мольбой. — Ты мне очень нужен, — она сделала два шага навстречу, а я снова отступил.
— Нет. Сейчас тебе нужен отдых, — пробормотал в ответ. И больше всего сейчас хотел скрыться с поля ее зрения, потому что реально опасался того, что меня попросту изнасилуют. Как бы комично это не звучало в данной ситуации.
— Ну и проваливай, — крикнула она, махнув рукой. — Жалкий щенок, — добавив в конце.
Постарался не реагировать на раздражение и этот выпад в мою сторону. Сдерживаться было сложно. Желание прижать ее к матрацу и оказаться внутри нее становилось невыносимым. Именно сейчас от нее исходило такое напряжение, смешанное с безумной страстью и желанием, что меня магнитом тянуло обратно. Но я снова и снова пытался сделать хоть шаг, отдаляясь от нее.
Услышал, как за спиной хлопнула дверь. Взял ключи от машины и выскочил на улицу.
К Джареду я мчался, как ненормальный. Во-первых, я понятия не имел, сколько у меня есть времени перед тем, как Эванс вытворит что-то в духе новообращенной. Во-вторых, мне нужно было точно знать, что делать дальше.
Увидев мое обеспокоенное лицо, старик сразу же кивнул на дверь в углу.
— Пойдем, — сказал и пошел, не говоря ни слова.
Он закрыл дверь и повернулся ко мне, опираясь на свою трость.