Две силы
Шрифт:
– Однако, – продолжал Медведев, – нужно всё-таки найти заимку этого Дубина.
– Полагаю, товарищ Медведев, что никаких поисков не требуется.
– То есть, как это так?
– Не требуется, – деревянным тоном повторил Иванов. – Заимка этого Дубина так и называется: Дубинка. Таких в Урянхае есть три. Но только одна стоит у речки и озера.
– Что же, чёрт вас дери, вы молчали до сих пор?
– Я, разрешите вам доложить, не был по службе поставлен в известность.
Товарищ Медведев посмотрел на Иванова бешеным волком: сотни народа поарестовали, допросы вели, а тут, оказывается, совсем просто: Дубин и Дубинка. А этот идиот
– Откуда вы это знаете? – спросил Медведев, кое-как справившись со своим бешенством.
– По делам службы приходилось бывать в Урянхайском крае.
– Так что вы и заимку эту знаете?
– Приблизительно.
– Сколько это километров от перевала?
– Около четырёхсот.
– Значит, дня четыре ходу?
– Вероятно, больше, это около двухсот по воздушной линии.
– Ну, тогда мы ещё неделю имеем впереди. Так вы, товарищ
– Иванов, вооружайтесь, чем вам нужно, и двигайтесь пока в Лесную Падь. Мы ведь уже решили, что вы туда съездите. Теперь как раз вовремя. Но только никому ни слова. Поняли?
– Точно так.
НЕЗНАКОМЕЦ
Лесная Падь прельщала товарища Иванова в сущности только из-за его алюминиевого ящика с книгой Страшного Суда. Всё остальное, в том числе и провод, имело совершенно второстепенное значение. Сидя в автомобиле по дороге в Лесную Падь, товарищ Иванов тщательно пережёвывал в уме все детали своей беседы с Медведевым и также тщательно взвешивал все могущие произойти последствия… Основное было, конечно, ясно: Медведев как-то пытается обойти Бермана. Но на вопрос о том, кто и кого съест, не было никакого ответа. А именно от этого ответа зависело дальнейшее поведение товарища Иванова. А от дальнейшего поведения товарища Иванова мог зависеть, например, такой пустяк, как его собственная жизнь.
Временами товарищу Иванову хотелось бросить всё это, заболеть, как-нибудь перевестись в другой округ или раздобыть себе длительную командировку: пусть тут они едят друг друга без меня. Но снова возникал соблазн продвижения, повышения, власти, виллы, собственного автомобиля, и товарищ Иванов снова наполнялся мужеством и рвением. Середины всё равно нет: или голодная жизнь в низах населения, или сытая и пьяная на верхах. А риск, всё равно, везде одинаков. Ничего не поделаешь…
С такими мыслями товарищ Иванов подъехал к пепелищу Лесной Пади. Оставив автомобиль с шофёром у этого пепелища, вооружившись винтовкой и огромной кожаной сумкой со всякой аппаратурой для розысков провода, товарищ Иванов описал круг около пепелища и нырнул в тайгу. Места шли хорошо знакомые, и через час ходьбы товарищ Иванов дошёл до разваленной церковушки. Прежде, чем нырнуть в неё, он обошел её кругом, тщательно осматриваясь и прислушиваясь: нет, ничего. В церковушке была та же сырость и гниль, что и раньше. Товарищ Иванов подошёл к стенке, вынул соответствующие кирпичи и вместо алюминиевого ящика с книгой Страшного Суда обнаружил пустое место.
Товарищ Иванов почувствовал, что его колени стали подгибаться. Дрожащими руками он стал ощупывать дыру в стене, как будто ящичек мог завалиться в какую-то трещину. Нет, ящика не было. В мусоре, наполнявшем впадину, ещё остался его след. Но, кроме следа, больше не было ничего. Товарищ Иванов почти бессознательно вытер холодный пот, проступивший у него на лбу. Может быть, это была
Ноги у товарища Иванова стали подкашиваться. Опираясь о стенку рукой, он уселся на кучу мусора. Ящичек украден. Кто мог его украсть? После пожара вся местность была прощупана сотнями следопытов, кто-то из них мог забраться и сюда. Но как ему могло придти в голову ковыряться в стене? И как он мог найти тайник? И что он сделает с книгой Страшного Суда? На все эти вопросы никакого ответа не было. И не было никакого ответа на самый основной вопрос: так что же делать дальше?
Не без труда поднявшись на ноги, товарищ Иванов всё-таки обыскал всё: другие стенки, кучи мусора, песку, какой-то гнили на земле, которая когда-то была полом – нет, ничего. Книга Страшного Суда исчезла.
Товарищу Иванову стало как-то жутко, как будто какие-то мертвецы начали шевелиться под этими развалинами, как будто какие-то нездешние руки стали протягиваться к нему из полутьмы. Согнувшись, почти на четвереньках, он выполз из развалин. Поднявшись на ноги, он увидел, что шагах в двадцати от него, на стволе поваленного бурей дерева, сидел какой-то незнакомый человек, с виду лет под сорок пять – пятьдесят, и смотрел на него почти что приветливыми глазами. Товарищ Иванов почувствовал, что ему дышать нечем.
Незнакомец продолжал сидеть и даже улыбаться. Когда туман в глазах товарища Иванова несколько рассеялся, он установил, что на коленях у незнакомца лежит маленькая английская винтовка, “Томмигун”, что рядом с незнакомцем на том же стволе лежит алюминиевый ящичек.
– Сядем, поговорим, – дружеским тоном сказал незнакомец.
Товарищ Иванов, словно лунатик или загипнотизированный, двинулся к незнакомцу. Тот дружеским жестом указал товарищу Иванову на место на том же стволе, метрах в трёх-четырех от самого себя. Товарищ Иванов сел. На его привычно деревянном лице мелко-мелко дрожали какие-то мускулы.
– Как вы видите, товарищ Иванов, – прежним дружеским тоном сказал незнакомец, – ваш архив находится в моем распоряжении.
Товарищ Иванов сделал глотательное движение и сказал:
– Угу.
– Но это, – продолжал незнакомец, – только временно, позвольте вручить его вам обратно, там всё в целости.
Товарищ Иванов хотел было тигром броситься к ящичку, но удержался. Он сделал ещё одно глотательное движение и ещё раз сказал “угу”. Сейчас он пытался рассмотреть незнакомца. Намётанный глаз определил почти сразу, что незнакомец совсем недавно побрился, и что до этого он не брился очень давно: лицо было покрыто плотным загаром, а выбритые места были чем-то подкрашены, вероятно, ореховым жиром. Товарищ Иванов не мог бы поклясться, что незнакомца он видит в первый раз в жизни, что-то такое где-то он уже видел.
Товарищ Иванов хотел что-то спросить, но почувствовал, что его голосовые связки отказываются работать. Он протянул руку за спину за фляжкой, но сообразил, что незнакомец может превратно понять это движение.
– Только глоток, – проскрипел он.
– Ах, пожалуйста, пожалуйста, – приветливо разрешил незнакомец, – пожалуйста, хоть три.
Товарищ Иванов не сразу смог открыть фляжку своими дрожащими руками. Однако, три глотка несколько вернули ему, если и не совсем ясность мысли, то некоторую членораздельность речи.