Две силы
Шрифт:
– Жаль, что не в слабосильную, – засмеялся Валерий Михайлович.
Отчего нет – бюрократия! Ну, потом служил в тяжёлой
гаубичной. Так это война. Был царь, были немцы, тут дело ясное. А здесь, хоть сволочь, может быть, да ведь свои! Вот этого, на стене, нашли…
– Кого это на стене?
– Чёрт его знает. Забрался человек на стену и ни вперед, ни назад, так и стоял, пока мы не подошли. Без оружия, даже без пояса. Военный. Говорил, собирался в Китай бежать, да за ним погоня.
– Вы, Еремей Павлович, опишите
– Что тут описывать? Здоровый, толстый, вот вроде нашего Потапыча. Бритый. Лет за сорок.
– Какие погоны?
– Погон не приметил, да и в нынешних не разбираюсь, чёрт их знает. По виду – начальник. А внизу, на полянке, это, действительно, стояли самолёты.
– Да ты толком расскажи с самого начала всё, как было. Садись.
Еремей сел и в кратких выражениях (отец Пётр время от времени подымал свой предостерегающий перст), изложил все происшествия вчерашнего дня.
– Это, конечно, Медведев, – сказал отец Пётр, – но только какой чёрт занёс его, – Отец Пётр мельком и искоса взглянул на Еремея, – но только, что ему было в этой расщелине делать?
– Я так полагаю, что шёл он по нашим прежним следам, то есть, почти так, как мы с Валерием Михайловичем лезли, только под конец малость сбился. Говоря правду, я обещал за ним вернуться, да, вот, Федя отговорил…
– Правильно сделал…
– Потом, с горы было видно, этот Медведев снова к самолётам подошёл, врал, значит, никто за ним не гнался.
– Правильно сделал, что не пошёл, – повторил отец Пётр. – Подстрелили бы, а может и ещё хуже, живым бы взяли.
– Ну, это, отец Пётр, пусть попробуют…
– Могут и попробовать. Они ни о жене, ни о родителях спрашивать уж не будут…
– Трудновато понять, отец Пётр, там дело было яснее – немец или австриец. Тут, чёрт, простите уж, отец Пётр, его разберёт, вот, скажем, Потапыч, он тоже в товарищах ходил. А подвернись он мне вчерась, и…
– Мне один раз подвернулся, – сказал Валерий Михайлович.
– Вот то-то и оно. А ведь родственник, зять, ничего не разберёшь, на заимку надо.
– Видите ли, Еремей Павлович, – сказал Валерий Михайлович, – дело в том, что и заимка не надолго.
– Как это не надолго? Почти тридцать лет тут живём.
– Не надолго, – потвердил и отец Пётр. – Мне тоже придётся перекочёвывать.
Еремей посмотрел на отца Петра, потом на Валерия Михайловича, и на его лице выразилась некоторая растерянность…
– Дело есть в том, Еремей Павлович, – тихо, но ясно продолжал Светлов, – что та территория, на которой вы сейчас живёте, уже, собственно, захвачена большевиками. Но есть и ещё один вопрос. Отец Пётр, дайте мне карандаш и бумагу.
Отец Пётр порылся на полке и достал карандаш и бумагу. Валерий Михайлович стал что-то на ней рисовать. Еремей и отец Пётр молчали не без некоторого удивления. Закончив свой рисунок, Валерий Михайлович протянул его Еремею.
– Похож?
Еремей
– Это очень здорово у вас вышло, Валерий Михайлович, портрет, можно сказать…
– Что это? – опросил отец Пётр.
– Я попытался набросать Медведевскую физиономию, он или не он был там, в расщелине.
– Как есть, этот самый, – сказал Еремей.
– Вот это и плохо.
– Почему плохо? – Не без некоторого раздражения спросил отец Пётр. Он, как и Светлов, не любил попадать в загадочные положения.
– Обстановка складывается так, – по-прежнему тихо, но ясно продолжал Валерий Михайлович, – Бермана я нейтрализовал…
– Как это вы сказали? – перепросил Еремей.
– Нейтрализовал. Обезвредил. Он у меня в руках, и вашей заимки трогать не будет. Но если Медведев был на перевале, то это значит, что он пытается Бермана обойти. Если, как вы говорите, он шёл по нашим следам, то что-то он мог найти. Место заимки он приблизительно знает, а остальное установить не трудно. Словом, он может свалиться на вашу заимку, как снег на голову… В грязную историю попали вы со мной, Еремей Павлович, вот что значит делать добрые дела в наши времена…
– Кабы тут знать, где добрые дела, а где и нет, а что касаемо заимки…
– То заимку, всё равно, придётся бросить, – прервал его отец Пётр. – Мы уже давно живём под Советами, только здесь, в глуши, этого не заметно.
– Как это, под Советами?
– Очень просто. Советы всё это уже давно прикарманили, – пояснил Валерий Михайлович, – и Урянхай, и Манжурию, теперь собираются прикарманить весь Китай.
– Куда же податься-то? – растерянно спросил Еремей.
– Податься, более или менее, некуда, – сочувственно сказал отец Пётр. – В Персию пока что, да далеко уж очень.
– Как от смерти бежать, так и на край света добежишь… Вот недавна тут тоже бежали, мимо нас, из Тульской губернии, подумать только… Мы им говорили, осядайте здесь. А они, нет, уж сразу подальше, хоть на край света… Легко сказать!
– Ничего, Еремей Павлович, место для вас всех у меня есть – долг платежом красен. Но, пожалуй, нужно бы поторопиться…
– Поторопиться трудно, Валерий Михайлович, – сказал отец Пётр, – вашего Стёпку сейчас никуда везти нельзя. Ему нужно недели две…
– Только? – удивился Валерий Михайлович.
– Думаю, не больше. Я приму все меры: и внушение, и тибетская медицина, и медицина просто. В две недели я его на ноги поставлю, организм у него волчий.
– Две недели, – сказал Валерий Михайлович, – это очень мало для раны, но это, может быть, очень много для нас.
– Вы думаете, что Медведев может предпринять что-нибудь очень скорострельное?
– Почти наверняка. Впрочем, до заимки у нас около недели ходу. За это время я кое-что узнаю. Может быть, можно будет и что-то предпринять.