Две столицы
Шрифт:
Почти сразу после совместных учений конных с пешими случилась большая неприятность. В лагере второго заводского полка вспыхнула эпидемия кровавого поноса. Причину я установил сразу, как приехал на место. Отхожие места были организованы неправильно и талые воды занесли болезнетворные бактерии в ручей, из которого брали воду для питания. Налицо была неопытность младших офицеров и преступная халатность командира полка Симонова Ивана Даниловича. Мне уже надоела его аморфность и саботаж, и потому я приказал взять его под стражу и пообещал расстрелять перед строем, если от поноса умрет хоть один из его
Из полутора тысяч человек личного состава признаки болезни наблюдались у пятисот. Я тут же развил бурную деятельность: лагерь полка переставили, отделив заразных от ещё здоровых. Прибывшего со мной Максимова с дочкой я накрутил за плохую работу по профилактике заболеваний и потребовал соблюдения ряда обычных для моего времени мер. Обильное частое подсоленное питье, желательно, отвар шиповника или иных сухофруктов. Питание только рисовой или овсяной кашей с запретом на жирное, жареное и тем более на алкоголь. Врачи смотрели на меня с удивлением, а Маша еще с долей страха. После казни в Казани наши отношения полностью прекратились и теперь я чувствовал себя не с своей тарелки в ее присутствии. Поэтому с еще большим энтузиазмом взялся за медицину.
Состояние солдат ухудшалось, я понял, что нужен ещё и сорбент. Тут же вспомнил об активированном угле — реальной панацее по нынешним временам. Надо было его срочно «изобретать».
Установку для термической активации угля я собрал на базе чугунной пушки, забракованной Чумаковым из — за отколотой части у дульного среза. Её установили в специально сложенном очаге и внутрь вертикально опустили ружейный ствол, тоже из числа забракованных. Он был обпилен с казенной части и стал, по сути, толстостенной трубой, соединяющей зону активации с источником пара в виде большого чайника. В пространство внутри пушки засыпали мелко — мелко раздробленный и отсеянный от пыли уголь, горловину пушки закрыли глиняной пробкой с отверстием для выхода газа.
Когда все было готово, запалили уголь в очаге и принялись нагревать пушку до светло — вишневого накала. Пар проходил сквозь загруженный внутрь пушки раскаленный уголь, реагировал с ним и выходил в виде смеси горючих газов через отверстие в пробке. Через три часа прокаливание и продувку прекратили. Реактор закупорили и стали ждать, пока остынет.
В итоге я получил примерно четверть изначального объема угля: остальное прореагировало с паром в процессе производства. Этот порошок и был выдан Максимову как главное лекарство в борьбе с отравлениями и поносом, с напутствием применять, не скупясь, при любых подозрениях на желудочные заболевания.
Установка моя с тех пор работала круглые сутки, вырабатывая активированный уголь для будущих нужд армии. Каждый боец получил в личное пользование парочку бумажных вощеных пакетиков с этим безотказным средством. А санитары сразу по коробке, с устной инструкцией от Максимова.
Несмотря на принятые меры, в полку заболело еще полторы сотни человек. То есть, скорее, у них проявились симптомы, а заражение произошло раньше. Жар и кровавый понос в итоге унес жизнь восьми человек. По словам Максимова, процент очень низкий, но меня он решительно не устраивал, и я решил выместить свою злость на давно нарывавшемся Симонове.
На рассвете восьмого апреля бывшего коменданта Яицкой крепости поставили к стенке нижегородского кремля и дали в него залп из десяти стволов. При казни присутствовали все полковники, которым было сделано внушение о том, что соблюдение санитарных мер — это боевая задача, и мое неудовольствие от плохого её выполнения вполне может быть летальным.
Ох, чувствую я, что Чернышов скоро подастся в бега.
Ледоход, постепенно слабея, шел по Волге десять дней. Главная русская река и все её многочисленные притоки вздулись, вода затопила берега. Всякое сухопутное сообщение прервалось, ибо броды стали непреодолимыми, а иные мосты были снесены льдинами.
Все это время судовладельцы суетились, спасая свои корабли, спрятанные в плохо оборудованных затонах и в устьях мелких речек. И когда лед наконец прошел, баржи, барки и паузки потянулись по рекам под заунывные песни бурлаков. Купцы торопились — им надо было успеть по высокой воде проскочить вышневолоцкую водную систему, построенную еще при Петре первом. Но первыми навигацию открыли суда, сплавляющиеся вниз по течению — им — то мелкое ледяное крошево не особо мешало.
Первая в этом году барка, прибывшая в Нижний Новгород из Ярославля, принадлежала голландско — российской компании, акционером и комиссаром которой был профессор Московского университета Иоганн Рост. С судна на берег напротив Нижегородского кремля сошли двое молодых людей — Александр Радищев и Петр Челищев. Они ещё на реке разглядели черное пятно на месте Кремля и пребывали в преизрядно удивленном состоянии. Сойдя на берег, Челищев тут же обратился к первому попавшемуся грузчику:
— Эй! Человек! Что случилось с кремлем нижегородским?
Грузчик дернул рукой к шапке и чуть согнулся, начиная поклон. Но потом передумал, выпрямился и даже заложил руки за спину. Он с неприятной, злой усмешкой оглядел барскую одежду новоприбывших и с вызовом в голосе ответил:
— Да вот, давеча заперлись в кремле такие как вы, баре. Думали оборониться от истинного государя нашего, Петра Федоровича. Да не оборонились. За один дён наш царь — батюшка всех дотла спалил. Ну а кто не угорел, те сейчас землю копают да дороги строят. Ну, думаю, вы скоро и сами там будете. Работы — то много.
Челищев явно собирался взорваться гневной отповедью, но Радищев до боли сжал его руку, призывая к спокойствию.
— Спасибо, добрый человек, — с улыбкой произнес он. — Мы приехали к государю Петру Федоровичу принести присягу верности и передать послания. Где нам его сыскать?
Взгляд грузчика после этих слов резко потеплел и он даже неглубоко поклонился.
— А вот это правильно, господа хорошие. Это верно. Живет — то он в архиерейских покоях, но чичас его на игре найти можно.
Грузчик повернулся и махнул рукой куда то вдоль реки, вниз по течению.
— Вон тама видите? Народу много. Вот туда идите. Там в мяч солдатики играют, а государь с ближниками на них смотрят.
Заинтригованные друзья посмотрели в указанном направлении и действительно увидели, что участок крутого волжского склона был заполнен большой толпой. Вдруг эта толпа дружно, как один человек, закричала и пришла в движение.
Подойдя поближе, они увидели, что часть крутого откоса была оборудована скамейками, но людей было раз в пять больше, чем мест. С другой стороны игрового поля, со стороны Волги, были сколочены помосты со скамейками. Над центральным помостом, окруженным цепью казаков, высился ярко — алый навес. На нем сидел самый настоящий царь — в короне, на странном троне, сделанном из обломков сабель и шпаг.