Две стороны неба
Шрифт:
*
– Да, красотища здесь - будь здоров!
– восхищенно сказал Малютка Юджин.
Они поднялись на последний холм, за которым петляла быстрая речушка. Роберт горделиво оглядел пруд со старой лодкой, луга, зеленые кусты, опустившие ветви в воду, и небрежно заметил:
– Между прочим, черники и грибов сколько угодно!
Малютка Юджин шел, выпятив широкую грудь, обтянутую белой рубашкой, и засунув руки в карманы светлых брюк. Его шевелюра, ослепительно золотившаяся на солнце, походила на пылающий костер. Роберт украдкой поглядывал на него и не переставал удивляться перемене, происшедшей с лицом Юджина: оно разгладилось, помолодело, исчезли припухлости под глазами, разошлись в стороны вечно нахмуренные лохматые брови и в Малютке трудно было узнать постоянно пьяного громилу с бутылкой или автоматом в руках.
– Во дает, сволочь!
– обрадованно воскликнул Малютка, когда в его мясистый нос с размаху ткнулась голубая стрекоза.
Роберт чуть не подпрыгнул от удовольствия. Малютка Юджин оставался Малюткой Юджином и был все-таки уместнее не здесь, у мирной речки, а где-нибудь в Америке времен первых поселенцев или на судах знаменитого Фрэнсиса Дрейка.
Этой встрече предшествовал разговор с Либетрау. Наставница Анна привела Роберта в небольшой зал учебного корпуса и незаметно ушла. Голубоватый экран связи неожиданно исчез, и перед Робертом, в метре от кресла, оказался сам Либетрау. Он был так близок и реален, что Роберту невольно захотелось протянуть руку и дотронуться до его плеча.
Либетрау сидел за низким столиком в светлой комнате, а за его спиной в открытое окно тянулись зеленые ветви деревьев.
– Здравствуй, Роберт Гриссом!
– Здравствуйте, - ответил Роберт, немного смущенный столь близким и неожиданно ощутимым присутствием Либетрау.
– Я тебя слушаю.
– Собственно...
– начал Роберт и замолчал.
Либетрау спокойно ждал продолжения.
– В общем, я бы хотел встретиться с Юджином Харнсом. Ну, поговорить...
– Так!
– сказал Либетрау и легонько забарабанил пальцами по столу. И все?
– И все... Пока...
– Так!
– повторил Либетрау.
– Дело несложное, только не сразу делается. Не сегодня, да и не завтра.
– Почему?
– Потому что Юджина Харнса сейчас нет на планете.
Роберт судорожно схватился за подлокотники.
– К-как?.. А где же он?
Либетрау улыбнулся.
– На Луне. Надеюсь,ты не думаешь, что там исправительные учреждения?
Либетрау снова улыбнулся, потому что Роберт покраснел.
– Юджин Харнс проявил большой интерес к космическим кораблям. Он сейчас на одной из верфей. Знакомится с работой.
"Вот так Малютка!
– изумленно подумал Роберт.
– Сразу нашел себе дело!"
– Так что сможет прилететь не раньше, чем через два-три дня. Связаться ты с ним, конечно, можешь, но ведь он тебе натуральным нужен, не так ли?
– Да, да!
– Ну вот, значит, придется подождать. Кстати, он о тебе тоже спрашивал. Могу с удовольствием сказать, что парень твой Юджин на редкость смышленый - ведь он там попутно и учится.
– Да он мог с закрытыми глазами бот по частям разобрать и снова собрать! И водит здорово.
– Вот и хорошо. Получит необходимые теоретические знания и станет незаменимым человеком.
– Вы... серьезно?..
– Конечно. А ты думаешь иначе?
– Н-не знаю...
Либетрау говорил непостижимые вещи. Выходило, что люди планеты Земля считали Юджина Харнса незаменимым человеком! Человеком считали!
– Знаешь, в чем твоя ошибка, Роберт?
– Какая ошибка?
Либетрау опять привычно забарабанил по столу.
– Может быть, я и не прав. Но мне кажется, что ты не совсем справедливо думаешь о людях. Подожди!
– Либетрау поднял руку, потому что Роберт привстал.
– Ты считаешь человека раз и навсегда данной системой. По твоему мнению, если человек плох с детства, то он так и останется плохим. Горбатого, как говорится, могила исправит. А вот мы думаем несколько иначе. Мы считаем, что если изменить неблагоприятные условия существования, то можно изменить и самого человека, раскрыть и развить его хорошие качества и помочь отмиранию плохих.
– Смотря что считать хорошим, а что плохим!
– буркнул Роберт.
– Совершенно верно. Мы считаем хорошими те качества, которые нужны людям, обществу. Стремление к самосовершенствованию, тяга к знаниям, полезным с точки зрения общества, готовность пожертвовать своим благополучием ради счастья других, желание, если хочешь, светить другим это положительные качества. Эгоизм, равнодушие к другим, подлость - это плохо и не потому, что так придумали мы сами, а потому, что так жить в нашем мире нельзя. Люди с подобными качествами сейчас просто не могут существовать, потому что отсутствуют условия их существования. И тем, кто входит в общество со стороны, извне, остается только одно: привести свои взгляды в соответствие с теми воззрениями, которых придерживаются все. Другого пути нет.
– А если они не пожелают?
– Тогда они обречены на самоизоляцию. А ведь человек прожить в одиночку не сможет. Если общество его отвергнет, то хочет он этого или не хочет, ему все же придется изменить свои взгляды.
– Но это же насилие!
– Да! Насилие всего монолитного общества над одиночкой, идущим против течения. Подчеркиваю: одиночкой. Не могут же абсолютно все ошибаться, а только он быть правым! Кстати, никто из вернувшихся не захотел поставить себя вне общества.
– А мой отец?
Из разговоров на патрульном корабле Роберт узнал, что отец заявил о своем намерении сколотить вооруженную организацию и бороться до победы. Поэтому и находился под наблюдением.
– Я говорю о конечном итоге, - ответил Либетрау.
– Поведение твоего отца не исключение. Скорее, норма. Так вели себя и другие, но поверь - все они в конце концов приходили к выводу, что сопротивление обществу бесполезно. Кстати, о Юджине Харнсе. Мы очень долго беседовали и многое узнали о его взглядах. А все его взгляды сводятся всего лишь к такому вот звериному принципу: кто сильнее, тот и прав. Сейчас сильнее мы - значит, мы и правы. Задача теперь заключается в том, чтобы убедить его в справедливости наших воззрений. Не в относительной справедливости, не в справедливости с точки зрения какой-то одной группы людей, а в справедливости всеобщей, справедливости взглядов всего общества. И мы это сделаем. И чем быстрее нам представится возможность убедить тех, кто еще там, - Либетрау показал вверх, - тем будет лучше. А зависит это, в первую очередь, не столько от нас, сколько от вас, от тебя, Роберт.
Разговор начинал направляться в нежелательное для Роберта русло, поэтому он нетерпеливо передернул плечами и спросил:
– Значит, я увижу Юджина дня через три-четыре?
– Не раньше. Я ему все передам.
– Спасибо!
– искренне сказал Роберт.
– До свидания!
Либетрау опустил руку под столик и исчез, растворившись в голубом мерцании экрана. Его неожиданное исчезновение слегка задело Роберта, словно он намеревался сказать Либетрау что-то очень важное, а его не захотели слушать.