Две стороны жемчужины
Шрифт:
Арина кинула на неё встревоженный взгляд, провела ногтями по коже, горящей огнём, и приблизилась к преподавателю.
– Почему ты чешешься? – Римма Михайловна старалась говорить тише, но хорошо поставленный голос донёсся до самого дальнего уголка класса.
– У неё, наверно, вши, – предположила Нина. – Теперь она нас всех заразит.
Ученики прекратили писать и с любопытством уставились на Арину.
Учительница заметила: все открытые участки тела Рудаковой покрыты ярко-красными пятнами.
– Сидите тихо, как мыши. Я отведу Арину к медсестре, – она положила руку на плечо девочки. – Возьми свои вещи.
В кабинете медсестра оглядела голову Арины. Та насупилась и негромко сказала:
– У меня нет вшей, мама помыла мне голову керосином.
– Ну и варварство! – возмутилась медсестра, совсем молоденькая девушка, в прошлом году закончившая медицинское училище. На её стройной фигурке белый халат смотрелся идеально. Для солидности Варя носила очки без диоптрий и закалывала светлые волосы в плотную гульку. Но круглое гладкое лицо и весёлые карие глаза выдавали возраст. Она ещё хорошо помнила школу, здесь ей было неинтересно и скучно. – В аптеке полно препаратов от педикулёза. Римма Михайловна, голова у девочки чистая, вшей нет, – она подняла кофточку Арины. Взору Вари открылось худенькое тело, сплошь покрытое алыми пятнами. – У неё аллергия. Я не могу сказать на что. Нужно обратиться к специалисту. Может, даже на этот материал. Видите самое большое раздражение там, где кофточка прикасается к коже.
Медсестра вымыла руки и посмотрела на Арину с брезгливостью и немного с жалостью. В глубине души она понимала, что несправедлива к ребёнку, но Варю отталкивала явная неухоженность и неопрятность девочки. Под наполовину обкусанными ногтями имелась траурная каёмка, от волос пахло пылью и почему-то мышами, отвращали и засохшие, чуть воспалённые болячки вокруг рта. Не придавал привлекательности Арине и настороженный взгляд, будто она каждый миг ожидала нападения или подвоха. Да и вообще смахивала на зверюшку, способную внезапно укусить. Варя не была злой или бесчувственной, просто в ней ещё не проснулся материнский инстинкт, пока большинство детей лишь раздражали.
Римма Михайловна глядя на ученицу, подумала: мы легко проявляем доброту и нежность к существам, выглядящим красиво и трогательно, будь то котёнок, щенок или ребёнок. Кто пройдёт мимо голодного симпатичного котика, сердце зайдётся от жалости, его либо накормят, либо заберут домой. Но как часто мы стыдливо пробегаем, замечая истощённое шелудивое животное. Боимся не того, что придётся его лечить и выхаживать, просто не хотим иметь дома некрасивое, уродливое создание. Всегда приятнее любить красоту. Отчего-то пригожим людям легко приписываем хороший характер, и моментально подозреваем в дурном нраве тех, кто выглядит неприглядно. Мы забываем, что и те, и другие чувствуют одинаково: им так же больно, печально или радостно. Обладателя восхитительной внешности часто наделяем лучшими качествами души, будто красота – залог добродетели.
Римма Михайловна, чувствуя уколы совести, тем не менее, не могла подавить в себе некоторое отвращение к Арине. В конце концов это обязанность её родителей следить за здоровьем и чистотой девочки. А у неё своих проблем хватает, на попечении престарелый отец и великовозрастные дети, не желающие работать. К тому же соцзащита должна знать о неблагополучных семьях, а эта ученица явно из такой семьи, вот пусть каждый и занимается своим делом.
Варя дала Арине таблетку от аллергии. После того как та её выпила, тщательно вымыла стакан с моющим раствором.
– Девочку нужно отправить домой, – заявила медсестра Римме Михайловне и, покосившись на Арину, добавила: – А ты не надевай больше эти вещи, носи что-то другое. Так маме и скажи.
– Родители могут забрать тебя? – поинтересовалась учительница. – Одну отпускать не положено.
– Я хочу завтра придти в школу, – всхлипнула Арина, боясь, что теперь это не разрешат.
– Конечно, – успокоила девочку Рима Михайловна и неловко провела ладонью по её макушке. – Тебе же объяснили, эти вещи лучше снять и посетить врача, чтобы он назначил лекарство.
– Я всегда хожу домой одна, – заявила Арина.
– У тебя есть телефон?
Арина покачала головой.
Римма Михайловна задумалась.
– Мне нужно вернуться в класс, а вам, Варя, придётся найти провожатого для ученицы.
Медсестра хотела возмутиться, но не стала спорить. Когда преподаватель ушла, она спросила Арину.
– Ты хоть адрес свой знаешь?
Получив утвердительный ответ, показала на дверь.
– Пошли что ли, горе луковое.
Арина редко ездила на маршрутке и теперь, довольная поездкой, поглядывала в окно на мелькающие дома.
– Выходим, – Варя подтолкнула девочку к выходу.
В палисаднике возле дома возилась бабушка Маша, завидев Арину, конвоируемую незнакомой девушкой, охнула.
– Что-то случилось?
– А вы кто? – не слишком вежливо отреагировала на её вопрос медсестра, чувствуя себя неловко рядом с этим ребёнком. Всю дорогу пока ехали, она одёргивала Арину, не позволяя расчёсывать воспалённую кожу.
– Я соседка Рудаковых. – Это не было правдой. Мария Алексеевна жила на первом этаже, а квартира Арины находилась на пятом.
– Не знаете, её родители дома?
Мария Алексеевна видела: Рудаковы десять минут назад, отягощённые бутылками с пивом, прошествовали мимо неё, но что-то ей подсказывало, говорить этого девушке не стоит.
– На работе. Оставляйте девочку со мной, я за ней присмотрю.
– Передайте её матери, у Арины аллергия. Я дала ей лекарство, но всё равно нужно отвести ребёнка к врачу, – Варя, обрадовавшись, что удалось быстро сбросить обузу, пошагала к остановке маршрутного такси.
Бабушка Маша выбралась из палисадника, присела на скамейку.
– Рассказывай.
Арина опустилась рядом.
– Мне стало жарко и я начала чесаться, но сейчас прошло. Вот.
Мария Алексеевна посмотрела на шею девочки в бледно-розовых пятнах, приподняла кофточку.
– Уже лучше. Чешется, когда ты в ней?
– Ага, – всхлипнула Арина. – Тётя доктор сказала больше её не надевать, но у меня другой нет. Я что, теперь в школу не пойду?
Бабушка Маша улыбнулась.
– Глупенькая, мы сейчас что-нибудь придумаем, – она набрала номер лучшей подруги Полины. – Поль, помнишь, твоя дочка детские вещи хотела отдать. Она уже от них избавилась?