Двенадцать поленьев
Шрифт:
Бойцы стали высказывать разные догадки.
— Нет, — говорю, — товарищи, всё это не то. Заметили: по людям нашим стреляет, а по броне — нет... Ну? Да ясно же: белогвардеец задумал взять наш бронепоезд целеньким!
Бойцы оцепенели.
— Тогда остаётся... взорвать бронепоезд.
Я не согласился.
— А разве, — говорю, — мы всё испробовали, чтобы вырваться из ловушки? Белые не стреляют — это же нам на руку! Попытаемся ещё раз и ещё раз чинить путь. Тут главное — в полный рост не показываться. Двинуться бы с
Бойцы ожили.
Я уже толкнул бронированную дверцу, чтобы вновь выйти из вагона, как вдруг голос за спиной:
— Обождите, товарищ командир. Зазря погибнете!
Это остановил меня Паша Сироткин.
— Обождите, — сказал опять Паша да и выпрыгнул в дверцу.
Я за ним.
Только мы выскочили — бах! бумм!.. — грохнули белогвардейские пушки.
Но мы с Пашей кубарем в канаву — и притаились.
Я шепчу:
— Паша, ты куда?
А он знай ползёт вдоль канавы.
Подполз к паровозу.
— Машинист! — кричит. — Какие у тебя дрова?
Машинист даже не сразу ответил. Этакую глупость человек спрашивает! Но потом заговорил из своей бронированной будки. Сердито, с насмешкой.
— Осина, — говорит, — берёза, есть сосна... А тебе не всё равно?
Паша опять:
— А может, дубовые полешки есть? Поищи, товарищ, дубовых полешек, пожалуйста.
Вздохнул машинист и загремел на паровозе дровами.
Одно дубовое полено выбросил в канаву, другое... Паша так и прижал их к себе.
Ещё полено шлёпнулось в канаву, ещё... Накидал машинист двенадцать дубовых поленьев.
— Хватит, — сказал Паша и тихонько засмеялся.
Потом пополз дальше с поленьями.
Я за ним. Тащу остальные поленья.
— Паша, — говорю, — да что ты такое задумал?
Паша своё:
— Обождите.
Подползли к испорченному рельсу.
Гляжу: Паша поленья накладывает — рядком, рядком в то самое место, где куска рельса нет.
И ловко так действует — головы не поднимает! Так что ни одна белогвардейская пчёлка ни его, ни меня не ужалила...
...Бронепоезд медленно, качаясь, проехал по поленьям, а затем вихрем промчался мимо леса с затаившимися пушками. Белогвардейцы от неожиданности даже выстрелить не успели.
Вырвавшись из плена, раздобыли мы снаряды и пулемётные ленты — и снова в бой.
После боя, когда белогвардейцы были уничтожены, ребята окружили Пашу, стали допытываться: как это он такую ловкую штуку придумал с поленьями?
Паша рассказал.
Он работал прежде в шахте откатчиком. Вывозил из-под земли в вагончике уголь. А хозяин шахты был скупой. Пожалел рельсы купить, и Паша катал вагончик по деревянным брускам.
В бою Паша и вспомнил скупого хозяина.
СЛУЧАЙ НА МОРЕ
Это
Балтийское море было тогда как суп с клёцками. Война — всюду мины под водой. Того и гляди, напорется боевой корабль — тут ему и крышка. Хоть не выпускай корабли из гавани. А как же не выпускать боевые корабли, если то с севера, то с запада Советской республике угрожает враг?
Короче сказать, приказали мне, старому моряку, расчистить кораблям дорожку. Дали мне для этого отряд лёгких тральщиков, самого поставили комиссаром.
Собрал я краснофлотцев.
— Ну, — говорю, — ребята, забирай невода, пошли в море рыбачить.
И объясняю, что не рыбку будем ловить, а морские мины — действовать надо осмотрительно.
Эти мины висят в воде, всё равно как воздушные шарики на привязи. Под каждой миной — донный якорь. А привязь отмерена такой длины, что снаружи мину и не видать. Даже небольшой корабль проплывёт над головой мины, не задев её. Эти чёрные шары караулят крупную добычу: крейсеры, линкоры, транспорты.
Ещё раз я напомнил ребятам, что работать в море надо осторожно, но бояться нечего: мы на тральщиках поверху плаваем, а мины в глубине сидят.
Вышел мой отряд в море. А дело уже к зиме было — ветер — так и сечёт по лицу, по рукам, даже под бушлаты к тельняшкам забирается. Краснофлотцы только покрякивают да ёжатся.
— Ничего, — говорю, — на работе согреемся, ещё жарко будет!
А волну развело баллов никак на восемь, на девять...
Трудно работать, когда корабль пляшет на волне, да и тебя заставляет чечётку выплясывать. Но дело есть дело. Спустили мои кораблики тралы — эти самые невода — и поплыли рядышком.
Гляжу — сразу и добыча. Подсечённая тралом, всплыла мина — словно большой чёрный мяч из-под воды выпрыгнул.
С тральщика по ней из пулемёта: «Тра-та-та-та!»
Бухнул взрыв, вскипело море — и мины нет.
Ещё мина позади другого тральщика.
Там её какой-то меткий стрелок щёлкнул из винтовки.
Пошла работа! Грохот в море, столбы воды и пены над волнами.
А я со своего катера за краснофлотцами приглядываю. Выравниваю корабли, чтобы шли намеченным курсом.
Вдруг на одном из тральщиков на мачте сигнал:
«Терплю бедствие».
«Что там, — думаю, — такое?» Спешу выяснить.
Приказываю вздёрнуть в ответ остренький красный флажок с белым глазком. Это значит:
«Ясно вижу».
Затем другой флажок:
«Иду на помощь».
Развернулись — и полным ходом на катере к тральщику.
А оттуда кричат в рупор:
— Не приближайтесь! Опасно!
«Ладно, — думаю себе, — кричите, я постарше и поопытнее вас», — и подошёл вплотную к кораблю.