Дверь № 3
Шрифт:
– Лора! – шепнул я ей на ухо.
Женщина вздрогнула и села рывком – так резко, что я перепугался и взмыл к потолку. Оглянувшись по сторонам, как встревоженная птица, и никого не обнаружив, она вздохнула, почесала живот и снова легла.
Я подождал, пока зеленые глаза закроются, и снова шепнул, уже в другое ухо, рассматривая ее профиль на зеленой подушке:
– Лора!
– Кто здесь? – вскрикнула она, приподнявшись.
В этот момент стена раздвинулась, как полотнище палатки, в котором расстегнули молнию, и в комнату просунулась перевернутая
Я услышал его мысль:
– Чего ты хочешь, Мать? Вот даже как?
– Ты звал меня? – спросила она вслух.
– Нет, – подумал он.
– Где Сьюки?
– В комнате снов.
– Когда проснется, пусть придет.
Голова исчезла, стена снова закрылась. Неужели я убил самого Сьюки, второго отца Лоры? И не он ли был мальчишкой в красном свитере – тем, другим? Что там было па табличке, «Макс Стиллнер»? Ай да я!
Лора сидела на краю кровати, обняв руками колени и положив на них голову.
Я остановился прямо перед ней.
– Это я, Лора.
Вытаращив глаза, она вскочила на ноги и скорчилась, прижавшись к стене. Я не отставал.
– Это я.
По-видимому, она не сразу узнала мои мысли, потому что прежде слышала только голос. Попыталась улыбнуться, но не смогла. Потом изобразила на лице надменное равнодушие – также без особого успеха. Радость по поводу нашей встречи удалась ей еще хуже. Я ждал. Наконец совершенные черты сложились в маску ужаса. Лицо судорожно подергивалось, рот искривился, глаза расширились. – Ты! – воскликнула Лора.
32
– Как ты сюда попал? Где ты?
– Везде… Здесь, например, – шепнул я в ухо. – Эй! – позвал с потолка. – Вот он я, – добавил снизу.
Лора в ужасе посмотрела на свой живот, будто услышала голос еще не рожденного младенца.
– Не надо! – Она зажала уши. – Не хочу тебя слушать.
– Выслушаешь, никуда не денешься, – усмехнулся я, придвигаясь к самому ее лицу. – У меня есть вопросы, и на них ты ответишь. Потом я убью тебя.
Поняв, что отделаться от меня не удастся, она отняла руки от ушей и стала массировать виски. Устало вздохнула, снова взглянула на свой живот.
– Ты не можешь убить меня. Ты только лишь голос. Пускай надеется, оно и к лучшему. Интереснее будет разговор.
– Скажи, Лора, зачем ты убила мою мать?
Она молчала, нервно почесывая руки. Потом резко поднялась на ноги, подошла к постели и села.
– Оставь меня в покое! Ты просто плохой сон.
– Зачем, Лора?
Зеленые глаза напряженно застыли, она думала, что сказать, взвешивая варианты ответов. Рот сжался так крепко, что губы побелели, делая ее похожей на беззубую старуху.
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Лора, – продолжал настаивать я. – Скажи мне правду, и я убью тебя быстро.
– Ты не понимаешь, – жалобно простонала она. – Они меня заставили… Я не могла отказаться!
Это звучало правдоподобно и в то же время фальшиво – полупризнание,
– Опять «они»? – укоризненно заметил я. Уроки Нэнси не пропали даром. – Они твоя семья, Лора. Ты можешь отдавать им приказания. Они называют тебя матерью!
– Это просто форма обращения…
– Ерунда! – огрызнулся я. – Итак, зачем?
Я повторял вопрос снова и снова, пока Лора не застонала, закрыв лицо руками. Тяжко вздохнув, она заговорила:
– Зачатие произошло после того, как умерла твоя мать. Это было известно. У меня было мало времени, и я всего лишь ускорила события. Она все равно была обречена.
Взгляд Лоры был пуст, голос равнодушен. Целых три причины, хотя достаточно было одной. Я решил проверить ее на искренность.
– Правительство знало о том, что ты сделала? Она подумала, потом решилась подкрепить алиби:
– Само собой. Это было частью соглашения.
– Врешь! Они думали, что убил я!
Глаза ее забегали, она принялась скрести копями голову, оставляя красные следы.
– Зачем ты убила мою мать? Мне нужна правда! Лора надолго задумалась.
– Правда? – Она встала на колени, отшвырнув одеяло, словно дикая кошка, готовая прыгнуть. – Так ты хочешь правды?
Передо мной была прежняя Лора, спокойная, отстраненная, но на этот раз я почувствовал, какая холодная жестокость стояла за этим спокойствием.
Спрыгнув с постели, она подошла к настенному экрану и скомандовала:
– Объект Доннелли. Досье.
Экран вспыхнул зеленым светом, превратившись в мозаичное панно из графиков и таблиц, перемежаемых движущимися изображениями. Картинки менялись с невероятной скоростью, мне трудно даже представить, какой оперативной памятью должна была обладать эта система. Вот и знакомая белая комната, несколько мужчин выстроились в ряд, у всех эрекция. Камера дает крупный план третьего слева. Это я. Памятный допрос из сна годичной давности повторяется слово в слово, но запись воспроизводится ускоренно, и речь напоминает птичье чириканье.
Странно, она же говорила, что сны записывать невозможно! Впрочем, нет, это не сам сон, а лишь мои полустертые воспоминания о нем. Фильм памяти – вот что это такое! Качество в целом неважное, со скачками и пропусками, как на потертой шестнадцатимиллиметровой пленке… Силуэт Лоры четко выделяется на фоне экрана, она стоит подбоченившись и смотрит, потом поворачивается.
– Правда в том, что ты не смог бы влюбиться ни в одну женщину, пока была жива она! Твой психологический портрет ясно показывал, как сильно ты был на ней зациклен. Все твои сны представляли собой мешанину из материнских комплексов. С каждой из своих подружек ты разыгрывал один и тот же тип конфликта, проецируя на них свои проблемы, снова и снова стремясь отстоять свою независимость. Ни одна женщина не смогла бы еще раз взять над тобой верх.