Движимые
Шрифт:
Бэккет был прав насчет Колтона. Он вызывает такие сильные эмоции. Его легко любить и ненавидеть одновременно. Сегодня был своего рода прорыв для него признать, что я пугаю его — но я не знаю, влюблен ли он в меня, в какой бы форме это ни выражалось или что бы ни означало. Или что, в конце концов, он не причинит мне боль.
То, что он не ответил на мой вопрос, говорит мне, что его слова и сердце все еще конфликтуют. И что он не уверен, смогут ли они прийти к единому мнению. Он этого хочет. Я вижу это по его глазам, позе и нежности его поцелуя.
Но также я вижу страх, чувство тревоги
Такое чувство, что каждый раз, подбираясь слишком близко, ему хочется оттолкнуть меня еще дальше. Удерживая меня на расстоянии вытянутой руки, он сдерживает свои страхи. Помогает себе запрятать их в глубину. А что, если я не буду прятаться от слов? Беспокоиться о его молчании? Что, если вместо того, чтобы позволить ему добраться до меня, я просто отмахнусь от него и продолжу вести себя, как будто ничего не было сказано? Что он будет делать тогда?
Колтон поворачивает голову и смотрит на меня с нежностью в глазах, что заставляет меня хотеть уютно устроиться рядом с ним. Как я могу когда-нибудь уйти от этого выражения на его лице? Ничто, кроме его измены, не заставит меня отказаться от него. Он выглядит сонным и довольным, и все еще немного пьяным.
Хэдди напевает песню, тихо доносящуюся из динамиков машины. Я напрягаюсь, пытаясь ее расслышать, и, узнав, что это «Блестки в воздухе», встречаюсь с ней взглядом. Из всех песен, которые могут играть, конечно, это должна быть она.
— Чертова Пинк, — фыркает Колтон сексуальным, сонным голосом, от которого моя улыбка делается шире.
Хэдди лениво смеется, сидя напротив нас.
— Я могла бы проспать несколько часов, — говорит она, положив голову на плечо Бэккета.
— М-м-м, — мычит Колтон, отодвигаясь, чтобы вытянуться на сиденье, и кладет голову мне на колени, — а я собираюсь начать сейчас же, — усмехается он.
— Тебе нужно хорошенько выспаться.
— Иди нахрен, Бэкс. — Колтон зевает. От сочетания алкоголя и усталости его голос звучит невнятно. — Может, закончим начатое? — он тихо смеется, пытаясь открыть глаза. Он так устал, что они открываются лишь на половину.
Бэккет разражается смехом, эхом, отдающимся в тишине машины.
— Не стоит. Мы, южане, знаем, как работать кулаками.
— Твоим кулакам нет необходимости вставать у меня на пути, — говорит Колтон и прижимается затылком к моему животу.
— Правда? Быть сукой, обидевшей девушку, разозлившуюся, узнав, что она забава на одну ночь, не считается, — отвечает Бэккет, встречаясь со мной взглядом и качая головой, чтобы дать понять, он делает это только для того, чтобы подтолкнуть Колтона. У меня такое чувство, что он лжет.
— М-м-м, — мямлит Колтон, а затем замолкает. Его дыхание ровное и мы все полагаем, что он заснул, но тут он снова начинает говорить, его голос сквозь сон кажется таким юным. — Представь, что твоя мама прошлась по тебе битой… — выдыхает он, — …или сломала твою гребаную руку, — бормочет он. Я устремляю глаза на Бэккета, и в его взгляде вижу такое же удивление. — И что? Это круче, чем один гребаный удар, который я позволю тебе сделать, прежде чем надеру твой зад. — Он издает короткий смешок. — Это
В памяти мгновенно вспыхивает вид неровного шрама на его руке — того, что я заметила на прошлой неделе. Теперь я знаю, почему он сменил тему, когда я спросила об этом. В сознании возникает образ маленького мальчика с зелеными глазами полными слез, съежившегося от страха, когда его мать дает волю рукам. Боль в сердце, возникшая несколько мгновений назад из-за моих чувств к Колтону, теперь изменилась и усилилась из-за чего-то, что я даже не могу понять или постичь.
Выражение лица Бэккета говорит мне, что для него это новость. Несмотря на то, что они с Колтоном знакомы столько лет, он не подозревал об ужасе, пережитом его другом в детстве.
— Как я и говорил, — шепчет Бэккет. — Спасательный круг. — Мои глаза устремляются к нему, а он лишь со спокойной решимостью кивает. — Думаю, ты — его спасательный круг.
Мы обмениваемся молчаливой признательностью и согласием, прежде чем перевести взгляд вниз на любимого нами человека, тихо храпящего на моих коленях.
ГЛАВА 10
В доме тихо и спокойно, несмотря на яркое солнце, светящее через окна кухни. Уже почти полдень, но все до сих пор спят, кроме меня. Я проснулась, страдая от жара и клаустрофобии, с крепко спящим Колтоном беспорядочно распластавшимся по мне. Каким бы приятным ни было его тело, и как бы я ни хотела снова заснуть, я не могла. Поэтому, несмотря на то что Колтон лежал на подушке рядом со мной, я медленно выбралась из-под него и слезла с кровати, не разбудив, отправившись на поиски «Адвила» для своей больной головы.
Сижу за столом, тихий храп Бэккета, спящего на диване, доносится до кухни. Делаю большой глоток воды в надежде, что она прогонит нечеткость, вызванную алкоголем, которая затуманивает мою голову. Опять зеваю и опускаю лоб на руки, сложенные на столе. Господи, как же я устала.
Отдаленный и отчетливый звонок моего мобильного просачивается сквозь мои сны. Я пытаюсь ему помочь. Маленького мальчика с темными волосами и затравленными глазами оттаскивает от меня невидимая сила. Моя рука держит его за руку, но она так медленно выскальзывает из пальцев, что мои мышцы устают. Он умоляет меня о помощи. Звенит телефон, пугая меня, поэтому я дергаюсь, и он ускользает от меня, крича от страха. Кричу от утраты и резко просыпаюсь, дезориентированная, на своем месте за кухонным столом.
Мое сердце колотится, дыхание затруднено, пытаюсь успокоиться. Это просто сон, говорю я себе. Просто бессмысленный сон. Закрываю ладонями лицо и надавливаю ими на глаза, пытаясь стереть образ маленького мальчика, которого я не могла спасти.
Слышу из своей спальни грохочущий тембр утреннего голоса Колтона. Встаю и собираюсь идти к нему, когда интонация в его голосе повышается.
— У вас совсем нет стыда, леди! — разносится вдоль по коридору.
Мне нужно время, чтобы осознать, что происходит… какой сегодня день… звук мобильного, прервавший мой сон. Отодвигаю стул и бегу по коридору в свою спальню.