Движущийся палец (= Одним пальцем)
Шрифт:
– Вы не займете мне пенни?
– попросила Миген.
– Я бы купила себе шоколадку в автомате.
– Пожалуйста, - я подал ей монету.
– А как насчет жевательной резинки или мятных лепешек?
– Я больше люблю шоколад, - прямодушно ответила Миген, не заподозрив меня в иронии.
Она пошла к автомату, а я глядел ей вслед со все возрастающей досадой. На ней были стоптанные туфли, толстые уродливые чулки, какой - то совершенно бесформенный пуловер и платье. Не знаю, почему все это так раздражало меня - но раздражало здорово.
Когда она
– Зачем вы носите эти богомерзкие чулки? Она удивленно посмотрела на свои ноги:
– А что в них не так?
– Все. Они просто ужасны. И почему вы не выкинете этот пуловер? Он же больше похож на ободранный кочан капусты, чем на одежду.
– Но ведь он совершенно целый, разве нет? Я уже много лет ношу его.
– Не сомневаюсь. И почему...
В этот момент подошел поезд и прервал мою гневную проповедь. Я вошел в пустое купе первого класса, опустил окно и оперся о раму, намереваясь продолжить чтение нотаций. Миген стояла на платформе. Подняв на меня глаза, она спросила, какая муха меня укусила.
– Да я не сержусь, - покривил я душой.
– Просто не могу видеть, как вы запущены и совершенно не следите за своей внешностью.
– Красивой я все равно не стану, так какая разница?
– Прекратите это!
– крикнул я.
– Хотел бы я хоть раз увидеть вас одетой как следует! Взять бы вас в Лондон и прилично одеть с головы до ног!
– Вот это было бы здорово!
– сказала Миген. Поезд тронулся. Я смотрел в обращенное ко мне, грустное личико Миген.
А потом, как я уже говорил, меня охватило безумие. Я открыл дверь, схватил одной рукой Миген и втащил ее в вагон. Дежурный на станции что - то крикнул, но мне не оставалось уже ничего иного, как побыстрее захлопнуть дверь. Я помог Миген подняться с пола, на котором она очутилась в результате моей молниеносной операции.
– Господи, зачем вы это сделали?
– спросила она.
– Молчите уж, - сказал я.
– Поедете со мной в Лондон и, если не будете мне мешать, сами себя не узнаете! Я вам покажу, как вы можете выглядеть, если будете обращать на себя внимание. Не могу я смотреть, как вы ходите на стоптанных каблуках и в этом жутком тряпье.
– Ох!
– восторженно прошептала Миген.
По вагону прошел проводник, и я купил Миген билет. Она сидела в уголке и смотрела на меня с каким - то боязливым почтением.
– Энергичный вы человек, - проговорила она, когда проводник вышел, ничего не скажешь.
– Чрезвычайно, - ответил я.
– Это у нас в семье наследственное.
Как я мог объяснить Миген внезапный импульс, толкнувший меня на все это? Она напоминала собачку, на которую никто не обращает внимания. Но сейчас на ее лице появилась недоверчивая радость - собачку взяли наконец на прогулку.
– Вы, наверное, плохо знаете Лондон?
– спросил я.
– Почему же, - ответила Миген.
– Я всегда проезжала через Лондон, когда возвращалась из школы на каникулы. И я была у зубного врача и на пантомиме.
– Сегодня, - произнес я таинственно, - это будет другой Лондон.
В
– Вы - моя кузина, - сказал я Миген.
– Это еще зачем?
– Обещали слушаться, - напомнил я ей.
Мери как раз обхаживала заказчицу - пухлую даму, решившую любой ценой втиснуться в облегающее серо - синее вечернее платье. Я отвел Мери в сторону.
– Послушайте, - сказал я.
– Тут со мной наша кузина. Джоан хотела сама прийти с нею, но ей что - то там помешало и она велела предоставить все на ваше усмотрение. Видите, как эта девушка выглядит?
– Вижу, - с чувством ответила Мери Грей.
– Отлично, мне хотелось бы, чтобы вы снарядили ее по всем правилам. Сколько это будет стоить, роли не играет. Чулки, туфли, белье - все! Кстати, парикмахер, к которому ходит Джоан, тоже ведь где - то здесь?
– Антуан? Сразу за углом. Это я тоже устрою.
– Вы - прямо клад!
– О, мне самой это доставляет удовольствие - и деньги тут ни при чем, а этим немало сказано, ведь половина моих заказчиц не очень - то спешит платить по счетам! Но, как я сказала, мне это самой доставит удовольствие.
– Она окинула быстрым, профессиональным взглядом стоявшую в стороне Миген.
– Фигура у нее великолепная.
– Значит, у вас рентген вместо глаз, - сказал я.
– Мне она кажется совсем без фигуры.
Мери Грей засмеялась:
– Ох, уж эти современные школы! Они как будто гордятся тем, что делают огородные чучела из своих выпускниц. Это у них называется воспитывать милых, некокетливых девушек. Иногда целый сезон проходит, прежде чем девчонка опомнится и станет на что - то походить. Но вы не беспокойтесь и положитесь на меня.
– Чудесно, - сказал я.
– Часов в шесть я вернусь и заберу ее.
***
Марк Кент был мною доволен. По его словам, я превзошел самые смелые его ожидания.
– Отлично, отлично, - похваливал он.
– Просто чудо, что могут сделать чистый воздух, здоровый сон и спокойствие с пациентом, готовым послушаться доброго совета и поехать в деревню!
– За первые две вещи ручаюсь, - сказал я.
– А вот можно ли считать деревню гарантией спокойствия - не знаю, не знаю. Волнений у нас там было даже с избытком.
– С чего бы это?
– Убийство.
Марк Кент присвистнул:
– Деревенская любовная трагедия? Провинциальный Отелло убивает свою возлюбленную?
– Ничего подобного. Ловкий, коварный и, наверное, свихнувшийся убийца.
– Что же это я не читал об этом? Когда его поймали?
– Еще не поймали. И это не он, а она.
– Бросьте! Тогда, дружок, я не очень уверен, что Лимсток - подходящее для вас место.
– Подходящее, - ответил я решительно.
– И вы меня оттуда клещами не вытянете.