Двое из будущего. 1904-...
Шрифт:
К концу четвертого часа все было кончено. Сам Рожественский погиб, как погиб и его корабль, и остатки эскадры рассеялись по морю, спасаясь самостоятельно. Почти никто уже не мог вести бой — робкие и редкие орудийные выстрелы не били в сторону грозных крейсеров и броненосцев. Нет, они пытались отогнать от себя шакальи стаи торжествующих миноносцев. Да и противник уже почти не стрелял, позволяя мелким кораблям всласть упиться кровью и насладиться триумфом. Балтийская эскадра погибла.
До берега Ляодунского полуострова дошло всего два корабля — бронепалубный крейсер «Светлана» и та самая «Аврора». «Светлана», кренясь на левый борт подошла к берегу и замерла, испуская из чрева густой, черный дым — на корабле шел пожар, жарко горела угольная яма. «Аврора» же, припадая на корму, не сбавляя
В Артуре случившееся вызвало переполох. Не смотря на ожидания, на то, что все знали о готовности Того, именно такого развития события никто в крепости не ждал. Да, думали, что Рожественский даст бой и потерпит в нем поражение, но, чтобы такой ценой? Чтобы из тридцати восьми кораблей до крепости дошли всего два? Нет, это был уже слишком.
Витгефт, надо отдать ему должное, проявил инициативу и с первым появлением дымов на горизонте, отдал приказ выйти в море всем кораблям, что были на ходу. И именно этот факт спас «Светлану» от пары миноносцев и одного эсминца, что, заставив его остановиться, требовали сдачи в плен. Капитан первого ранга Шеин, Сергей Павлович, видя безвыходность положения, хотел было уже спустить флаг, но весьма вовремя получил доклад от вахтенного о идущих на выручку нескольких наших кораблей. И он, принял отчаянное решение — дал полный ход кораблю и совершил жесткий навал на так удачно стоящий по курсу эсминец. О чем думал командир вражеского корабля так располагаясь, оставалось только гадать. Отстреливаться от противника «Светлане» было уже нечем — весь боезапас оказался израсходован. В ответ же по крейсеру открыли огонь, который без сомнения уничтожил бы его, если б не подоспела подмога. Да только бегство это не прошло благополучно — стрельба в упор сильно повредила и без того раненый корабль и запалила угольную яму, которую не смогли потушить собственными силами.
Придя в Артур, «Светлана» еще долго дымила, испускала из недр удушливые, жаркие облака. Пожар не могли затушить, команда корабля отчаянно боролась за его жизнь, заливая водой. В крепости к ним пришла помощь и уже совместными силами началась борьба за жизнь крейсера. Уже на приставшем корабле эта борьба продолжалась более часа — матросы, накинув толстые бушлаты, укутавшись тряпками и облившись водой, ныряли в самое пекло и проливали из шлангов яму, не давали распространяться пожару. Но это мало помогало — корабль, с пробоиной в борту все сильнее и сильнее черпал воду, да и та вода, что тушила пожар осаживала борт все ниже и ниже. И в какой-то момент всем вдруг стало ясно, что лучший способ сохранить жизнь крейсеру это затопить его. Что и было сделано. И спустя десять минут пожар унялся, корабль испустил последний вздох и лег на дно, оставит торчать над поверхностью лишь небольшую часть палубных надстроек и высокие трубы, из которых под давлением вырывались черная сажа и перегретый пар.
«Аврора» же, выбросившись на берег, замерла. Поистине, этому кораблю уготовано большое будущее — все повреждения, выведшие корабль из битвы, оказались не так серьезны. Пробоина в задней части также не казалась фатальной — при наличии специалистов и материалов крейсер мог встать в строй уже через пару-тройку месяцев. Лишь команда понесла ощутимые потери — десятки убитых и множество раненых. Капитан первого ранга Егорьев оказался серьезно ранен, осколок одного из снарядов ударил ему в грудь и застрял в разбитых ребрах. Его, пускающего ртом кровавые пузыри, отправили в морской госпиталь одним из первых.
В Артуре первые дни царил переполох — только и разговоров было, что о нашем поражении в море. Понятно, что в таких условиях ни о каком торжестве и речи быть не могло, потому-то назначенная свадьба отменилась и перенеслась на две недели вперед. Впрочем, сам Петро и теперь уже Ульяна этим фактом если и опечалились, то вида своего не подали. Они тоже понимали невозможность проведения пышной церемонии. Только лишь одна Лизка, видимо науськанная подругой, намекнула мне о возможности тихой церемонии. Но получила от меня строгую отповедь. Я вложил в эту свадьбу уже столько денег, что отменять ее было бы простым расточительством. И она от меня отстала.
Новость
Через два дня, видимо в желании взять реванш за унижение Императорского флота, Куропаткин повел войска в бой. И восемнадцатое мая одна тысяча девятьсот пятого года вошло в историю этого мира под названием «Ляодунское побоище». На узком перешейке встретились триста пятьдесят тысяч солдат и сотни стволов артиллерии. Мир еще не знал подобного ужаса, ни Бородино, ни Ватерлоо не могли сравнится с этим. Целую неделю войска Куропаткина взламывали оборону князя Ивао, целую неделю они шли по собственным трупам и карабкались на вершины сопок. Пользуясь тем, что корабли адмирала Того не могли оперативно прийти на помощь, наши войска штурмовали высоты с отчаянным упорством. Семь дней шла борьба, семь дней кровь текла рекой. И по истечению этих семи дней Куропаткину удалось овладеть несколькими ключевыми высотами и тем самым обеспечить проход до Артура по западной оконечности полуострова. Для японцев подобный исход оказывался фатальным. Не имея более сил для сдерживания превосходящих сил, Ивао грозился оказаться в губительном окружении. И потому он стал отводить войска. Где мог безопасно оттянуться, оттягивался и занимал оборону в глубине полуострова, где не мог, отходил с боями и большими потерями. Этот прорыв дался нам дорогой ценой. Семьдесят с лишним тысяч убитых и раненых заплатили богу войны за нашу свободу. Вечером двадцать пятого армия Куропаткина остановилась под Волчьими горами и омочила сапоги в водах бухты Луизы. Между Артуром и Куропаткиным оставалась каких-то восемь-десять верст.
Казалось еще сутки и крепость будет освобождена. Но все пошло не так как нам казалось. Ночь двадцать пятог к северо-западному берегу Ляодунского полуострова подошла эскадра Того и, едва забрезжил рассвет, открыла по нашим растянувшимся войскам смертоносный огонь. Била со стороны бухты Десяти кораблей и таким образом простреливала все равнинное пространство, сокрушая людей, разрывая испуганных лошадей. Мы слышали эту бойню — крупнокалиберные снаряды падали словно гигантские молоты и поднимали в небо облака пыли, которые были видны даже с наших позиций. И грохот глухим набатом накатывался на наши головы. Даже из моего дома была слышна эта стрельба.
Того подоспел «вовремя». Князь Ивао получил временную передышку и смог в более или менее спокойной обстановке откатиться и организовать хоть какую-то оборону высот, при этом в срочном порядке подготавливаясь к тому, чтобы уйти с полуострова. Становилось понятно, что даже с помощью кораблей Того осада Артура не продлится долго и каждый день у Ивао был на счету. Японские войска стали покидать Ляодун. Через порт Дальнего, через еще не захваченный Куропаткиным Талиенвань, да и просто посуху, по восточной оконечности полуострова, японцы уходили в Корею. Бросали свои пушки, оставляли боеприпасы и уходили. Или, вернее сказать, бежали.
Тридцать первого мая крепость, наконец-то была освобождена. Это был славный день — солнечный, яркий. Куропаткин въехал в город как победитель. На бравом, высоком коне, гордо расправляя плечи. Позади него небольшим клином следовал его штаб — надутые генералы, поглядывающие на встречающих с неким высокомерием. Освободители….
Встреча произошла на вокзале. Среди разбитых и сгоревших вагонов, среди разломанных зданий. Стессель со своим штабом, Витгефт и его офицеры выстроились перед зданием и даже спешно организовали какой-то оркестр. Также построили несколько рот солдат. Сюда же, уже заранее зная о приезде Верховного, прибыли и простые обыватели, горожане, изможденные мужчины и женщины.