Двое в океане
Шрифт:
— Боцману и палубной команде прибыть на бак! — потребовали палубные динамики.
— Буй будем снимать. Значит, уходим, — предположил Смолин.
Американец кивнул:
— Уходим…
В тоне, которым произнес старик одно лишь это слово, проступило нечто такое, что заставило Смолина снова внимательно взглянуть на собеседника.
— Простите, — начал Смолин не очень уверенно, — в прошлый раз вы меня немного озадачили, когда спросили, не видел ли я на дне погибшее судно… Может быть, вы имели к этому какое-то отношение? Как подводник?
— Имел! — сдержанно подтвердил американец. — Но не как подводник.
Помолчал, посасывая трубку, потом негромко продолжил:
— Когда-то я был женат. На англичанке. Перед самым концом войны она отправилась
Он провел взглядом по линии морского горизонта.
— Это случилось как раз здесь, в районе подводной горы Элвин.
Глава двенадцатая
ПРИХОТИ НЕВЕДОМОЙ СТИХИИ
Из космоса Земля видится яркой голубой звездочкой. Голубой потому, что четыре пятых ее поверхности покрыто морями и океанами. И живем мы вроде бы на морской планете, но странное дело — люди только-только начинают взирать на Мировой океан как на часть своей жизненной территории, столь же важную и необходимую для существования, как поля, леса и реки, которые нас кормят, поят и одевают, как горы, которые дают нам полезные ископаемые. Еще недавно водная стихия была неприемлема для нашего ума и сердца — велика, таинственна, ненадежна, неизменно грозит испытаниями, лишениями, а часто и гибелью. В океан уходили без особой охоты, как в мир чуждый, враждебный, гонимые чаще всего жаждой приобретательства — в поисках неведомых земель и богатств на этих землях, новых торговых путей к ближним и дальним соседям, уходили на промысел за черными рабами, за рыбой и морским зверем. Многие великие географические открытия делались по пути, случайно, потому что цель бороздящих водные просторы была иная — вожделенные берега Индии, копи царя Соломона, сокровища Монтесумы. Первыми осваивали океан разбой, война и торговля. Вначале делили сушу, потом принялись делить океан. Но еще недавно делить океан было все равно что предъявлять права собственности на могучего и вольного зверя, разгуливающего на свободе. Океан не знали, не очень представляли себе, как им распорядиться.
Так было. А знают ли океан в наш век? Утверждают, будто знают. Но так ли? Говорят, обратная сторона Луны больше знакома, чем водная стихия собственной планеты.
Всерьез изучать океан стали лишь после второй мировой войны, а наиболее полно — всего три-четыре десятилетия назад, когда почувствовали: увы, считаться надо. Время такое, ненасытна утроба растущей мировой экономики. Многого уже недостает на суше. А в океане — нефть, руда, рыбные и растительные запасы. По-иному оценили океан и военные. Именно он, океан, а не суша был признан на стратегических картах главной ареной будущих глобальных военных акций, о которых думают горячие головы, делающие ставку на нападение, и холодные головы, планирующие оборону. И тот, кто им отсчитывает на войну деньги, теперь уже прикидывает: что необходимее в нынешний век — танковая гусеница или корабельный винт, и чаще всего отдает предпочтение последнему. В наше время океанские толщи нашпигованы подводными лодками, как колбаса салом. Разделили океан межами, обозначили владения колышками — это мое, не тронь! Но то, чем «владеют», до сих пор знают весьма приблизительно. Только-только начали знакомиться со зверем, которого решили посадить на цепь.
Сравнительно недавно выяснили, что там, в глубинах, дно, оказывается, не ровное, как в плавательном бассейне, а вздыбленное и рассеченное, пролегают там могучие, длиной в тысячи и тысячи километров горные хребты, возвышаются горы, с которыми и Эверест не потягается, раскалывают дно страшные пропасти — на суше таких не видывали. Узнали, что океан даже тогда, когда ласков и тих, на самом деле представляет собой бурлящий котел, бури в нем не только на поверхности, они в черных его пучинах, неведомые силы бросают великие массы глубинных вод от континента к континенту, превращая их в мощные придонные течения, закручивая в могучие спирали водоворотов, низвергая с одного горизонта к другому, подобно гигантским Ниагарам.
Недавно стало известно еще об одном поразительном факте: оказывается, в этом бурлящем котле океанское дно всегда неизменно в отличие от непостоянств неживой и живой природы на суше. Воткни в дно геологическую трубку хотя бы на два метра — и в полученной пробе ила будут запечатлены сразу несколько тысячелетий. Значит, океанское дно никакого отношения к материкам не имеет. Вроде бы жизнь у них разная и разное время этой жизни.
И это далеко не самая впечатляющая новость нынешнего века.
Наиболее значительной оказалась другая: именно там, под океанским дном и в самом океане, таятся главные сокровища планеты, в которых так нуждаются люди, — под дном нефть, руда, в морской воде — золото, марганец, никель, платина. На тысячи и тысячи лет хватит — только доберись до этих богатств, если сможешь, если руки дотянутся. Найдешь не одно золото — еще неоткрытых рыб и животных, удивительные растения, которые дадут не только пищу и сырье, но и новые надежды в борьбе с человеческими недугами. И уж, конечно, именно в океане искать таинственный шифр к разгадке пока неведомого до конца механизма планетарной погоды, главным образом от океана зависят все перемены в ее настроениях.
Вот он перед тобой, этот океан, за хрупким бортом судна, присмотрись к нему, задумайся над ним, протяни к нему руку, владей им! Но владеть проще, чем освоить. Недюжинные силы нужны. Раньше других взялись за серьезное изучение океана те, кому такая работа по плечу, — великие державы, и прежде всего США и СССР. Прославленный «Витязь» больше тридцати лет назад стал первым советским посланцем науки в голубых просторах планеты.
Едва оказавшись за морским горизонтом, он попал в удивительный мир тайн, из которого тут же, не мешкая, стал черпать полной мерой. И что не зачерпнет — открытие, поражающее воображение. Впервые с научной дотошностью «Витязь» измерил пропасть Марианской впадины. И вынес суждение: 11 022 метра! Так была зафиксирована максимальная глубина Мирового океана, или, как значится на некоторых картах, «глубина «Витязя». Сам «Витязь» и те корабли науки, которые пошли за ним следом, открыли новые подводные горы и разломы дна, поражающие воображение, подобные циклонам водяные вихри и течения, встретили в черных глубинах неведомые ранее существа…
В прошлом веке некий Уилсон, должно быть англичанин, принял за отмель вершину неизвестной подводной горы, такой же, как Элвин. С тех пор это место получило название — «банка Уилсона». Именно здесь, оказывается, обитают губки особой породы, за которыми охотятся сейчас Файбышевский и Лукина. Ради этих невзрачных морских тварей приплыли сюда, за тридевять земель, двое ученых из Киева. А «банка Уилсона» куда ближе к Нью-Йорку, чем к Киеву. Вполне возможно, что американцы уже побывали здесь, набрали ворох уникальных губок, разглядели под микроскопом, нашли в них то зернышко, ради чего и стоило тратить силы. И может быть, уже давно получили то, над чем сейчас бьются Файбышевский и Лукина. И не надо бы изобретать велосипед заново. Все мы из одного человеческого рода, и хвори у американцев такие же, как у нас. Но, оказывается, даже в этом невозможно объединить усилия. Конфронтация проходит не только по морям и делам, но и по лабораторным столам, даже по тем, на которых ищут средства борьбы против рака.
И вот большой научный корабль по имени «Онега», идущий в океан для предстоящей совместной работы по международной программе изучения погоды, на сутки ложится в дрейф, чтобы отыскать на океанском дне хотя бы несколько штук скользких ноздреватых губок особой породы.
Погода стояла отличная, все толпились на палубах. Наступал час зрелищ: опускали тралы. Большой, промысловый, чтобы взять рыбы и для академика Солюса, для его не понятной никому науки, которая интересуется лишь рыбьими мозгами, и запросы камбуза не забыть — надоели борщи, соскучились по свежей ухе. Два трала поменьше предназначались специально для губок Файбышевского и брахиоподов Корнеевой — она все еще не теряла надежды на удачу.