Двое
Шрифт:
Сердце делает головокружительный кульбит. Он меня ревнует?
Фидель спрашивает мнение Булата о новой Ауди, и он отвечает, что еще не успел ее посмотреть. Они явно хорошо друг друга знают, но общаются не на равных — тон Булата звучит немного покровительственно, словно он говорит со своим младшим братом.
Домой мы уезжаем спустя два часа. Настроение у меня отменное. Я выпила три фужера шампанского, Булат представил меня всем своим друзьям и при этом держал меня под руку. А еще я уверена, что он действительно ревновал меня к этому Фиделю. Тот пытался
— А этот Фидель — он твой друг?
— Работает у меня, — отвечает Булат, не отрывая взгляд от дороги.
Я издаю кокетливый смешок. Шампанское придало мне раскованности и легкомысленности.
— Пытался со мной познакомиться. Кстати, он симпатичный.
Булат ничего не отвечает, только прибавляет радио. Ему точно не понравилось, что Фидель уделял мне внимание. От этой мысли мне вдруг становится невероятно хорошо. Парни и раньше меня ревновали, но Булат это, конечно, другое. Это ведь что-то значит? Что ему не все равно?
Я любуюсь его профилем, наполовину скрытым полумраком салона, и неожиданно в голову приходит идея. Понятия не имею, чем она навеяна. Возможно тем, что я постоянно думаю о сексе с ним.
Я придвигаюсь ближе к консоли и, вытянув руку, кладу ее ему на ширинку. Слегка сжимаю, глажу снизу вверх.
Булат отрывает взгляд от дороги, опускает его вниз, затем смотрит на меня.
— Что это? — его голос невозмутим, но я-то знаю, что ему нравится, потому что с каждым движением его член все сильнее твердеет.
Я облизываю губы, слегка улыбаюсь. Мне нравится ощущать себя так: слегка возбужденной и смелой.
— Трогаю тебя. Не нравится?
Его глаза быстро очерчивают мои шею и грудь, после чего Булат накрывает мою руку своей и возвращает ее на консоль.
— Подожди до дома.
21
— Я в душ, — сообщает Булат, отшвырнув ремень в кресло.
Мог бы и не предупреждать. Конечно, он туда непременно пойдет. Булат страшный чистюля — в постель не ложится, пока не помоется. Эта черта мне в нем, конечно же, нравится, потому что от него всегда приятно пахнет, но есть одно «но»: часто это мешает заняться сексом спонтанно. Я бы например, могла начать прямо в коридоре.
Звук включившейся воды доносится одновременно с тем, как разъезжается молния на моем платье. Я смотрю на прикрытую дверь и представляю Булата мокрым и голым. Голова все еще наполнена алкогольной невесомостью, внизу живота знакомо щекочет жар. За пару секунд приняв решение, я избавляюсь от белья, не без сожаления смотрю в зеркало на идеально прямые волосы, с которыми скоро собираюсь распрощаться, и иду.
Внутри ванной немного влажно, пахнет шампунем, которым неизменно пользуется Булат. Теплый пол приятно греет ступни по пути к запотевшей душевой перегородке.
Перед тем как взяться за металлическую ручку, я застываю. А если выгонит? Вдруг он любит мыться один?
Напоминаю
Он стоит под струями воды, бьющими из-под потолка. Они обволакивают его тело, стекают по татуировками. И я снова чувствую это: странный восторженный транс, как всегда бывает, когда я разглядываю его тело. Мышцы, много мышц, две ямочки внизу поясницы, ягодицы, которые хочется царапать ногтями, рельефные икры.
Я бесшумно подхожу к нему вплотную и прижимаюсь всем телом. Руками обвиваю живот, губами касаюсь лопатки. Всегда такой горячий.
Булат на мгновение застывает, в следующее — поворачивает ко мне голову.
— Захотелось к тебе присоединиться, — говорю шепотом и щекочу его кожу языком.
Чтобы не давать ни себе, ни ему времени на раздумья, скольжу ладонью по его животу, обхватываю член. Улыбаюсь, когда чувствую эрекцию. Так приятно иметь над ним власть. Невольно жмурюсь, когда пальцы касаются головки — кожа на ней такая горячая и тугая. Ласкать Булата меня возбуждает не меньше, чем заниматься с ним сексом — понятия не имею, почему.
Он перехватывает мою руку, разворачивается. Мокрые черные волосы падают ему на лоб, на ресницах повисли капли воды. Времени подумать у меня нет, я действую спонтанно: встаю на цыпочки, обнимаю его шею обеими руками, целую.
Булат, как и обычно, отвечает не сразу — просто позволяет себя целовать. Его ладони накрывают мои ягодицы и сжимают одним коротким резким движением, так что ноги отрываются от пола. Я люблю его грубость: так он словно говорит мне, что я принадлежу ему. Рядом с ним меня возбуждает все: то, как он пахнет, как трогает меня, как его кожа соприкасается с моей, и даже то, как он дышит: шумно и глубоко.
Булат снимает мою руку со своей шеи, проталкивает ее между нами и кладет себе на член. Между ног томительно тянет — хочет, чтобы я его трогала. Он всегда честный и эгоистичный в своих желаниях, и эта черта в нем тоже нравится мне и даже возбуждает. Никогда не стесняется брать свое.
Его губы, наконец, раздвигаются, я чувствую влажный напор языка. Это значит, что время моего самовольства прошло, и сейчас целует он. Поцелуй Булата — это всегда подчинение: он нападает, а я сдаюсь и отступаю. Мне нравится быть для него нежной и податливой, и ему, знаю, тоже.
— Презервативы.
Я улыбаюсь и, отстранившись, демонстрирую квадратик, зажатый в руке. Я тоже учусь быть предусмотрительной.
Булат надевает его сам, приподнимает меня вверх, словно пушинку, заставляя обхватить себя ногами. Грудь больно сдавливает от столкновения с его кожей, но все, о чем я могу думать — это то, как сильно я его хочу. Целую его сама, впиваюсь пальцами в шею, вскрикиваю, когда он начинает во мне двигаться. Я перестала стесняться тех звуков, которые издаю во время секса, потому что, как оказалось, Булату они нравятся. Также ему нравится, когда прошу его еще и когда выкрикиваю его имя — не раз замечала, что так он быстрее кончает.