Двое

Салах Алайна

Но это для него, а для меня все не так. В интиме с Булатом я не могу сдерживать свои желания его касаться, и те звуки, которые он выбивает из меня, я тоже сдерживать не в силах. Я полуглажу-полускребу его шею, замещая четырехдневную утрату, выдыхаю: «Еще».

Булат переворачивает меня на живот так резко, что ахаю. Его член упирается мне между ягодиц, скользкий и тяжелый. Тело моментально сковывают страх и напряжение, заставляя сжать ладони в кулаки.

— Я не уверена, что готова…

Его ладонь сдавливает мою поясницу, давление эрекции спускается ниже, к влагалищу.

—

Анальный секс мне не интересен. Расслабься.

Толчки внутри меня не прекращаются целую вечность, и к тому времени как кончает Булат, мое изголодавшееся тело почти подобралось ко второму оргазму. Смыв в унитазе презерватив, он возвращается в кровать и накрывается одеялом. 

Дыхание отказывается приходить в норму, сердце пружинит под кожей как сумасшедшее. Я снова чувствую себя живой. От нашего секса, от его прикосновений, просто потому что он лежит рядом. Нет ни горечи воспоминаний, ни обид. Возможно, появятся завтра, но не сейчас. Сейчас мое единственное желание — быть к нему ближе. 

Я перекатываюсь набок, прижимаясь к Булату всем телом, руку кладу на грудь, как и раньше.

— Я никогда не смотрела на других мужчин, — говорю шепотом. — Я тебе не изменяю.

Булат издает шумный вздох и снимает с себя мою руку.

Боль вновь забирается под кожу, но я говорю себе не отчаиваться. Он ведь приехал ко мне, и мы все еще лежим рядом.

— Где ты был эти дни? 

— Это не твое дело, Таисия, — следует безаппеляционный ответ. — Спи. 

26

Заслышав тяжелую поступь шагов, я отворачиваюсь от окна и непроизвольно впиваюсь пальцами в стенки чашки. Булат в джинсах и без футболки заходит на кухню. Ночью я не ошиблась — его кожа действительно более загорелая, чем была, и начинает казаться, что он стал еще красивее. 

— Доброе утро. 

— Доброе, — отзывается он с заспанной хрипотцой и указывает глазами на кофемашину: — Сделаешь?

Я отставляю чашку на столешницу и лезу за зернами. Напоминаю себе не суетиться, потому что он никуда не уйдет, а вот моя торопливость будет выглядеть смехотворной. Хочу вернуть себе достоинство в его глазах.

— Завтракать не будешь? — Еще до того, как Булат успевает осадить меня взглядом «Ты опять?», поясняю: — Мне кажется, что не спросить будет невежливо. Вдруг ты все-таки голоден, а я ничего не предложу.

Я опускаю перед ним чашку с кофе, но напротив не сажусь, хотя очень хочется. Еще больше хочется к нему на колени, но сейчас эта роскошь мне непозволительна. Правильно говорят: ценность того, что имел, осознаешь только, когда потеряешь. Не так уж и мало у меня было, если посудить. 

— Твою сумку разобрать? 

— Домработница разберет. — Телефон, лежащий рядом с его локтем, звякает, и Булат в него смотрит. — Ты на учебу ходишь?

Я не сразу понимаю, что вопрос адресован мне, а потому отвечаю с заминкой.

— Ты про итальянский или вождение? Хотя неважно… Я хожу и туда, и туда. Недавно был первый тест. Это на итальянском. У нас с подругой лучшие результаты в группе.

Быстро что-то напечатав, Булат откладывает телефон и подносит ко

рту чашку.

— Еще одна подруга? 

Это вопрос неожиданно меня задевает, но я не могу понять, почему. Наверное, дело в его тоне — он сомневающийся. Будто Булат не верит в то, что у меня могут быть друзья.

— Да, еще одна, — говорю намеренно громко. — Ее зовут Лариса, я тебе про нее рассказывала. Лариса и Марина. Всего две подруги — это не так и много. Меня есть за что любить, даже если ты считаешь иначе.

— Уверена, что они тоже считают тебя подругой?

Я обнимаю себя руками. Для чего он это спрашивает? Хочет убедить меня в том, что я дурочка, не разбирающаяся в людях? Чтобы когда он уйдет, я стала сомневаться в том, что в моей жизни есть те, кому я небезразлична? Конечно, Марина и Лариса мне подруги. С Мариной я переписываюсь почти каждый день, но из-за ее работы и моих курсов видеться получается не всегда, а Лариса сама всегда зовет меня куда-нибудь посидеть. Я ей никогда не навязывалась.

— Ты их не знаешь и не знаешь, как мы общаемся. У нас все по-настоящему. Здесь ты ничего не можешь испортить.

Булат отодвигает недопитый кофе и встает. Рядом с ним мое сердце превращается в клубок, из которого каждый его уход вытягивает нити. В левой половине груди ноет. Сейчас он уедет, и я снова останусь без него.

— Я не сказал, что тебя не за что любить. Ты слишком одержима идеей всучить каждому встречному свою дружбу и слишком доверяешь людям. Сама подставляешься. 

Я моментально хочу оспорить его слова про дружбу. Они звучат обидно и совершенно не обоснованы: с Мариной у нас произошла симпатия с первого взгляда, а Лариса меня сама выбрала. Не делаю этого лишь потому, что мозг цепляется за первую произнесенную фразу, и начинает судорожно ее обрабатывать. Булат не считает, что меня не за что любить. То есть он думает, что на самом деле меня есть за что любить? По логике выходит так?

— Думаю, что ты ошибаешься, — все, что я говорю. 

Булат как и обычно не спорит. Он вообще этого не делает, будто считает, что одной его реплики достаточно для того, чтобы принять ее как истину. Эта черта в нем одновременно выводит меня из себя и восхищает. Я бы хотела уметь говорить так: лаконично, чтобы окружающие ко мне сразу прислушивались. Возможно, когда-нибудь научусь.

Булат идет принимать душ, а я сажусь на кровать с книгой и пытаюсь читать. На деле это уловка, чтобы провести побольше времени с ним рядом. Вдруг он захочет поинтересоваться еще чем-нибудь, пока будет одеваться. То, что просить прощения за Фиделя он у меня не собирается, я уже поняла.

— Хорошего тебе дня, — говорю на прощанье в прихожей. 

Вопрос о том, когда он приедет, прилипает к кончику языка подобно клею. Услышать еще раз «Не твое дело, Таисия» — слишком невыносимо. Лучше буду думать, что Булат не сказал, потому что я не просила.

После его ухода я заставляю себя вновь взяться за книгу. То, что моя любовь к Булату быстро не пройдет и продолжит меня мучить, я уже поняла, а значит, нужно учиться с этим жить. Дай мне волю — я все свободное время буду грустить о нем. Так и с ума сойти не долго.