Двоедушница
Шрифт:
Мы оставили машину недалеко от часовни, построенной на месте монастыря, взорванного при затоплении Рыбинского водохранилища. Далее нам предстояло передвигаться исключительно на своих двоих.
Любуясь яркими красками лесной природы приблизительно первые километра два, каждый последующий метр я уже проклинала. Вслед за правым лёгким мне хотелось выплюнуть и левое, печень на пару с апендицитом растворялась где-то между почками, а мозги таяли, как желе на солнце. Глядя на счастливого Севера, бодро семенящего впереди, я завидовала наличию у него четырёх лап,
Чтобы хоть как-то отвлечь себя от до тошноты однообразного леса, я поймала Игоря за руку, чтобы поговорить с ним, но висеть на нём было гораздо приятнее и менее утомительно, чем разговаривать.
— По-моему, тебе пора бросать курить, — тонко намекнул он, заметив мою отдышку.
— Кстати, об этом! — вспомнила я, доставая сигареты. — Мне нужен глоток свежего воздуха!
— Ты уже продумала, как будем действовать? — спросил Игорь, отмахиваясь от сигаретного дыма.
— Пыталась, — ответила я, — пока ничего в голову не приходит. Я думала, что почувствую что-нибудь, но в этом лесу глухо, как в танке! Ничего уловить не могу!
— Я это тоже заметил, — хмуро ответил, оббегая глазами заросли, — скачки силы я имею в виду. Ты ничего не чувствуешь, потому что мы реально сейчас в глухом месте. Здесь другие правила и законы.
Его слова мне не понравились. Открыто он этого не сказал, но между строк сквозило его неодобрение. По его мнению, мы не должны были быть здесь и делать то, что собирались. И я боялась, что он мог оказаться прав.
Время близилось к полудню. Мы сделали небольшой привал возле нескольких тощих молоденьких берёзок, чтобы утолить жажду и немного перевести дух.
— Долго нам ещё идти? — спросил у Кости Игорь.
— Нет, мы почти подошли к острову, а от него уже рукой подать до Выгороды.
Что ж, звучало обнадёживающе! Чем скорее дойдём туда, тем скорее уйдём обратно. Однако моя надежда на скорейшее достижение цели гасла с каждой пройденой нами лесной просекой.
Их было бесконечное множество, и после каждой мне становилось всё тревожнее. Тропинки петляли, уводя нас всё глубже в неизвестность, дышать становилось всё тяжелее из-за возрастающей влажности. Мы спотыкались об каждую кочку, натыкались на кусты клюквы и, преодолев очередную просеку, наконец-то вышли на берег болота.
Когда-то здесь было озеро, а теперь на небольшом островке среди черники и ольхи покоился гиганский булыжник, по форме напоминающий медвежью лапу. Место вобщем-то было живописным и даже казалось светлым, но в то же время что-то скрытое и определённо враждебное окружало его и нас в том числе.
Я подошла поближе к камню, чтобы рассмотреть его, но чем дольше я на него смотрела, тем больше мне казалось, что не я на него смотрю, а он на меня, что он живой и дышит в унисон со мной.
— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Игорь, подойдя сзади.
— Только возрастающую параною, — ответила я. — Надо торопиться! Мне всё меньше и меньше здесь нравится!
Мы побрели прочь от этого места, но колющее ощущение на затылке намертво прилипло ко мне. Запах мокрой шерсти, который я почувствовала там, пробудил моё альтер-эго, и теперь все доступные мне инстинкты, как человеческие, так и звериные, подсказывали мне, что здесь мы были не одни.
Игорь тоже это чувствовал. Его желваки не переставали ходить туда-сюда, а брови срослись прямой напряжённой линией, рассекаемой глубокой складкой хмурого взгляда. Кажется, что даже до Кости начинало доходить очевидное. Он всё чаще бросал взгляд на Севера, чьё чутьё так же безошибочно подсказывало ему, что здесь было опасно.
Световой день незаметно ускользал, неумолимо опуская ночь в глухую чащу чужого леса. Тишина нарушалась лишь нашими уставшими ногами, ступающими по сухим веткам скорее по инерции, чем по инициативе. Никто из нас не решался высказать вслух, что наш поход обернулся полным провалом по всем параметрам.
— Ты, наверное, шутишь! — несдержался Игорь, когда мы снова оказались на берегу высохшего озера. — У меня в голове не укладывается, как можно быть таким дураком!
— Ничего не понимаю, — пробормотал Костя, игнорируя Игоря. — Мы же правильно шли, и уже должны были быть на месте!
Игорь сказал что-то про то, что нельзя найти того, кто не хочет быть найденым, но я уже не слушала. Абстрагировавшись от бессмысленного спора, я старалась засечь того, за чьим передвижением последних минут пять вздыбившись наблюдал Север.
Для моих человеческих глаз было слишком темно, но я скорее ощющала, чем видела, что темнота в радиусе метров двадцати от нас шевелилась силуэтами десятков крупных нечеловеческих тел, подступающих к нам со всех сторон.
Осторожно коснувшись кончиками пальцев головы Севера, я накинула на него золотистый кокон. Он не должен был пострадать, а это его защитит.
— Ребята, — позвала я, не сводя глаз с силуэтов. Лёгкое свечение кокона отражалось в глазах обступающих нас врагов. Запах мокрой шерсти усилился, а до ушей начало доноситься рычание. — Ребята! — закричала я.
Огромная туша сбила меня с ног, плотно прижав к земле. Зловонное дыхание из пасти удушало. Волосы, покрытые вязкой и не менее вонючей слюной, прилипли к глазам.
— Нина! — закричал Игорь.
Невероятным усилием мне удалось оттолкнуть своего противника. Увернувшись от когтей, со свистом рассекающих воздух, я попыталась отползти в сторону, но зверь вонзил когти мне в ногу и потащил назад.
Боль от разрывающейся плоти была невыносимой, и я закричала. Крик перерос в рык, и вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь. Тело налилось небывалой силой, а глаза уже нечеловеческие зажглись зелёными огнями. Я выпустила острые как лезвие когти и нанесла удар. Брызнула тёплая кровь и мой противник упал на землю.
Костя, как и следовало ожидать, тоже обратился. Возле него уже лежало двое поверженных им огромных волосатых тел. Игорь, переняв идею у Толика, массивной дубиной с развевающимися от неё огненными плетями сражался сразу с четырьмя, стоя спиной к лающему Северу внутри золотистого кокона.