Двор чудес
Шрифт:
Было три часа ночи.
— Король в опасности… Король при смерти!
В замке туда и сюда носились огни, осветились все окна, и люди передавали друг другу эти слова. Жители замка разом проснулись и ждали, чем кончится кризис.
Лишь покои Франциска I были пусты.
Только Бассиньяк и Сансак, за которым бросился камердинер, вошли в королевский кабинет. Они отнесли государя на постель, раздели, и Бассиньяк стремглав бросился за придворным хирургом. Хирурга тщетно искали повсюду и наконец нашли в покоях дофина Генриха. Там собралась большая толпа.
Монтгомери стоял в первых рядах придворных, бросившихся приветствовать восходящее солнце, и тихонько рассказывал дофину что-то, видимо, чрезвычайно интересное: Генрих слушал с великим вниманием.
Бассиньяк увидел хирурга возле окна, растолкал толпу… Подойдя к окну, он увидел, что хирург беседует с госпожой Дианой де Пуатье. Что она могла ему говорить?
Не обращая внимания на этикет, Бассиньяк потащил хирурга за рукав.
— Что такое, Бассиньяк? — спросила Диана.
— Король серьезно занемог, мадам — разве вы не знаете? — ответил камердинер.
— О, Господи! Надо же сообщить его высочеству! — воскликнула Диана и тут же отошла, со значением посмотрев на хирурга.
Тот пошел за Бассиньяком.
Камердинер снова бросился бегом и при выходе столкнулся с Жарнаком. Тот взвыл от боли и выругался. Бассиньяку было не до того — он не остановился.
Но остановился хирург.
— Этот болван вас толкнул? — спросил он.
— Да, чертова сила, так и горит…
— Понятно. Скоро я осмотрю ваше плечо. Лишь бы компресс не свалился…
И хирург бросился догонять Бассиньяка.
Жарнак, войдя в гостиную дофина, направился прямо к Диане де Пуатье.
— Как ваше плечо? — спросила она.
— Ничего… Правда, тот бешеный, что, пользуясь темнотой, всадил этот удар, железа не пожалел. Ничего, черт возьми, я возьму свое, как только догадаюсь, с кем имел дело. Но теперь о другом… Сейчас, после перевязки, я пошел на место, где повстречался с тем сумасшедшим, надеясь напасть на его след, и взял фонарь. Знаете, что я там нашел в траве?
— Что же?
Жарнак подал ей сложенный листок бумаги.
— Я имел любопытство распечатать его. Прочтите — увидите, что это и впрямь любопытно.
Диана де Пуатье развернула письмо и перечитала несколько раз.
— Что скажете? — спросил Жарнак.
— Там видно будет, — ответила Диана. — Скоро хирург принесет ответ. Смотря по ответу, письмо или пригодится, или нет. Но в любом случае находка недурная.
Франциск I стонал на своей большой парадной постели. Мысль о смерти доросла в нем до чего-то чудовищного. Но ему все не удавалось угасить страсть, бродившую в теле. Слова, которые у него вырывались, говорили, что происходит с его душой и телом:
— Умереть бы в руках Жилет… вместе с ней… Как страшно умирать молодым! Но я умру, задушив ее поцелуями…
— Государь, государь! Прочь эти мысли!
— Глаза мои, глаза! Так и горят! Так и жжет огнем! А ее поцелуи этот огонь остудили бы…
— Выпейте, государь, — сказал хирург и поднес королю успокоительное.
Король с жадностью выпил и схватил хирурга за руку.
— Ах, это вы! — воскликнул он. — А где Рабле? Я хочу, чтобы ко мне прислали Рабле!
— Моего знаменитого собрата нет в замке, но я пытаюсь его заменить, насколько позволяют мои скромные знания…
— Да-да, вы тоже ученый…
Король взмахом руки отослал Бассиньяка.
— Королю лучше! — объявил хирург.
Бассиньяк поторопился выйти, чтобы всем передать эту новость, заранее радуясь смятению всех царедворцев.
— И ты выйди, Сансак, — дружелюбно велел Франциск.
Сансак краем глаза посмотрел на хирурга.
— Его Величество перенесли тяжелый кризис, — объяснил тот. — Кризис дошел до высшей точки, а теперь постепенно ослабевает. Я ручаюсь, что Его Величество будет жить, если ему будет угодно следовать моим предписаниям.
— Боже, спаси Его Величество! — прошептал Сансак, и этот железный человек вышел со слезами на глазах. Ведь он, деля забавы и труды короля, глубоко к нему привязался…
Король повернулся к хирургу.
— Скажите мне, как я, — сказал он довольно строго.
— Состояние Вашего Величества не внушает опасений.
— А я вам говорю, что обречен! Мне жить осталось, быть может, месяца три… только зачем?
— У Вашего Величества крепкое сложение. Под действием успокаивающих и очищающих трав кровь может восстановиться…
Франциск I покачал головой.
— Зачем вы мне лжете? — сказал он сурово. — Вы лучше моего знаете, что мой недуг неисцелим.
Хирург ничего не отвечал.
— Вот видите! — в отчаянье вскричал король.
— Государь! Признаюсь, недуг Вашего Величества исцелить нелегко. Но если вы желаете, то проживете не три месяца, а…
— Шесть? — саркастически спросил король.
И опять хирург ничего не ответил.
— Послушайте, — сказал тогда Франциск I, — если мне осталось прожить какие-то жалкие дни, то этого не надо… Слушайте меня… молчите… и повинуйтесь… Я желаю, чтобы с этого дня мне давали такое лекарство, которое совершенно восстановит все мои силы на неделю, а то и того менее. В эти последние дни я хочу стать молодым, пылким — таким, каким был двадцать лет назад. Можете это сделать?
— Да, государь. Но если я вам дам такое лекарство, то убью вас…
— Сделайте и принесите, а там видно будет!
— Еще раз говорю Вашему Величеству, что вы стремитесь к самоубийству…
— Да замолчите же, сударь мой! — простонал король. — Чтобы к утру это лекарство было у меня. Отвечаете жизнью!
— Это королевская воля?
— Да! Я так повелеваю!
— Что ж, будет так… Повинуюсь…
Может быть, хирург был порядочным человеком. Может быть, он просто испугался. Но он решил, что никому ничего не скажет, а после попробует в последний раз отговорить Франциска I от самоубийственного намерения.