Дворец Посейдона
Шрифт:
Вахтанг поднялся.
— Надо привести могилу в порядок, — сказал он, — лопата найдется?
— Да, у сторожа.
— А где он?
— Там, внизу, — Иона махнул рукой в сторону кипарисов.
— Пойду принесу.
— Я сам пойду, — сказал Иона, — он меня знает.
Когда Иона принес лопату, он увидел, что Вахтанг уже скинул гимнастерку и взялся за дело. Он пучками вырывал траву и отбрасывал ее в сторону. Иона глаз не мог отвести от мускулистой, блестящей от пота спины.
—
— Давай сюда, — Вахтанг почти силой вырвал у отца лопату. Работал он споро, привычно. Иона любовался сноровкой сына, хотя ему было немного обидно, что сын обходится без него. Ясно было, что Вахтангу не нужна его помощь, и он стоял, как посторонний, стараясь не показывать своей досады.
Потом Вахтанг поджег выполотую траву, и она загорелась, сухо потрескивая.
Когда они возвращались с кладбища, Вахтанг сказал:
— Оставила меня мать сиротой.
Иона чуть было не спросил: как же — сиротой? А я? Но промолчал.
«Сын не нашел для меня ни единого теплого слова. Неужели не стосковался об отце? Как будто только для того и приехал, чтобы на кладбище сходить. Элисабед, вот когда ты со мной рассчиталась!»
— Мне надо в комендатуру, я скоро приду, — сказал Вахтанг.
— Хорошо, — Иона направился к дому.
«Господи, лишь бы ему было хорошо, а я — перетерплю. Если надо, глаза себе выколю, язык вырву, рот землей набью, лишь бы ему хорошо было…»
Вечером пришел Силован.
Стол накрыли в комнате новой жилички. Тамадой выбрали Силована.
Вахтанг сразу опьянел. Сначала пристал к отцу, а почему Ева — чужая женщина — ведет себя в их доме как хозяйка. Потом сбросил на пол пепельницу с окурками. Он громко пел, смеялся и никому рта не давал раскрыть. Когда Ева сказала ему, что Иона награжден медалью, он удивился и спросил, обернувшись к отцу:
— За что же тебе медаль дали, за пение?
Иона с трудом увел Вахтанга и уложил на свою кровать. Вахтанг тотчас захрапел. Когда Иона вернулся к столу, Силован сказал:
— Что поделаешь, мальчик столько перенес.
Ева сидела, крепко сжав губы; Ионе показалось, что она сердится на Вахтанга.
— Он еще ребенок, — заключила новая жиличка.
В ту ночь Иона долго не мог заснуть. Сидел на балконе и курил. В комнату, где спал Вахтанг, он вошел на рассвете. Сын разметался во сне, сбросил одеяло. Иона заботливо укрыл его.
— А? Что? — Вахтанг вскочил. — Кто здесь?
— Никого здесь нет, сынок, спи спокойно. — Иона хотел вернуться на балкон, но Вахтанг схватил его за руку.
— Папа, — сказал он. — Папочка!
У Ионы подкосились ноги, и он сел рядом с сыном. Вахтанг обнял его за шею и зарыдал:
— Папа, папочка, бедная наша мама…
— Конечно, конечно, сынок, — плакал Иона, — я никуда не уйду, только ты не плачь. Все будет хорошо. — Он гладил Вахтанга по волосам — рядом был сын, беспомощное дитя, вернувшееся в отчий дом.
Наутро Вахтанг отправился в город — погулять, сказал он отцу. Вернулся он поздно вечером, вместе с Евой, очевидно, они встретились на улице. Оживленно беседуя, оба вошли в дом. Иона обрадовался, что Ева больше не сердится на Вахтанга.
Потом Вахтанг сыграл с Ионой в шахматы. Иона выиграл. Ева смеялась над тем, как серьезно Вахтанг переживает проигрыш.
— Теперь вы сыграйте со мной, — предложил Вахтанг Еве.
— Я не умею, — смеясь, ответила Ева.
— Тогда не смейтесь.
Наступила неловкая тишина. Ее нарушила Ева.
— Я пойду спать, у меня что-то голова разболелась, — сказала она.
— Как так можно, — выговаривал Иона сыну, — разве с женщинами так разговаривают?
Вахтанг ответил закуривая:
— Если хочешь, я пойду извинюсь.
— Я не для того говорю…
Через некоторое время Ева снова вошла в комнату.
— Не спится.
— Какое время спать, — сказал Иона, — еще и девяти нету.
— Голова болит.
— Хотите, пройдемся? — предложил Вахтанг.
Ева почему-то посмотрела на Иону, Вахтанг тоже, но он быстро перевел взгляд на Еву.
— Идите, идите, — поспешно сказал Иона, — что вам дома сидеть!
— Идем, Ева, — поднялся Вахтанг.
— Нет.
— Почему?
— Во-первых, потому, что не хочу, во-вторых, мы, по-моему, на «ты» еще не переходили…
— Ох, простите, пожалуйста, — засмеялся Вахтанг, — вот вы, оказывается, какая!
— Какая? — без улыбки спросила Ева.
— Очень хорошая. Пошли, пошли. Простите грубого солдата, который забыл, как следует разговаривать с дамами.
«Можно подумать, что он когда-нибудь умел», — Ионе не понравился самоуверенный тон сына, но он воздержался от замечаний.
— Не хотите — не надо, — с прежней улыбкой продолжал Вахтанг, — я все равно иду гулять. Если вам со мной неприятно — дело ваше.
Иона сам себе не поверил, когда услышал спокойный голос Евы:
— Отчего же, я пойду.
Они только ушли, как появилась Медико.
— Я видела его на улице. — Медико, сгорбившись, сидела на краешке стула. — Он очень изменился.
— Вахтанг только что ушел.
— Знаю. Я целый час на улице стояла. Если бы он был дома, ни за что бы не вошла.
«Как он резко разговаривал с Евой!» — думал Иона.
— Я утром бежала за хлебом, смотрю, Вахтанг идет. Я к стене прижалась. Слава богу, прошел, не заметил!..