Дворяне 1
Шрифт:
– Ваше высокопреосвященство, проходите, пожалуйста, давайте я пока положу гитару, садитесь сюда… Ваше высокопреосвященство, как ваши детишки? Все здоровы?
– Слава богу, все здоровы… Господа! С рождеством Христовым поздравляю! – обратился священник к сидящим гостям, перекрестился, перекрестил гостей, и после этого сел за стол, на указанное ему, место.
– С рождеством Христовым! – закричали все хором.
Кто-то из гостей тихо произнёс: «Жаль, что в руке нет бокала с вином…» Но все это услышали. Григорий, оправдываясь, сказал:
– Господа, на спиртное теперь запрет, но у меня есть пиво, только ещё немного не дозрелое. А на пиво запрета нет. Верно? Александр Семёнович?
Мировой судья привстал с места и подтвердил, что на пиво запрета нет. Все восторженно захлопали в ладоши. Две прислуги в белых передниках и в чепчиках, принесли на подносах пиво, в том числе и в кружках, которые подарила Евпраксия, а затем горячую картошку с мясом.
Взяв в руку кружку с пивом, Григорий обратился к священнику:
– Ваше преосвященство, скажите тост.
– Братия и сестры, – встав с места, произнёс батюшка, – сегодня большой церковный
праздник, Рождество Господа и Спаса нашего Иисуса Христа – один из важнейших праздников в более чем 100 странах мира. На следующий день после праздника Рождества Христова, православный мир отмечает важный праздник – Собор Пресвятой Богородицы. В этот день Православная Церковь с хвалебными и благодарственными песнями обращается к богородице. Приглашаю всех сегодня на вечернее и ночное богослужение в наш Воскресенский собор. В последнее время я замечаю, что люди стали реже ходить в церковь. Это тревожный знак. Если народ перестанет служить богу, то начнётся смута и Пугачёвщина. Ещё раз поздравляю вас с Рождеством!
Когда он сел, за столом все зашевелились, послышался звон посуды от чоканья кружками с пивом, стук ложек о тарелки. После того, как люди наелись, начались разговоры. Многих из присутствующих волновало политическое положение в стране. В газетах много писали противоречивых суждений, факты тоже приводились: то преувеличенные, то не соответствующие действительности. В связи с этим распространились не вероятные слухи. За столом кто-то говорил, что Григорий Распутин любовник царицы, а царя он загипнотизировал, и вертит им как хочет. Глава города и уезда сообщил, что Распутина убили. Он читал правительственную телеграмму, а в газетах почему-то об этом сообщений нет. Хозяин дома решил разрядить обстановку и попросил священника поиграть на гитаре – ведь не зря же он принёс музыкальный инструмент.
– Ваше высокопреосвященство, говорят, вы хорошо поёте под гитару?
– Отец Константин, спойте что-нибудь – начали просить женские голоса.
Батюшка заулыбался, вынул из чехла гитару и спросил: – «Ну, что вам спеть? Романс или народную песню».
– Спойте на своё усмотрение…
Когда он начал петь, под приятные звуки гитары, все присутствующие затихли. Пел он правильно, не искажая мотив, а его голос постепенно начал завораживать своим звучным баритоном. Если он переставал петь, все отчаянными аплодисментами требовали продолжать. Наконец он устал и попросил свою супругу заменить его и тоже спеть. Она согласилась и взяла гитару. Матушка была в тёмном платке, но он не портил её красоты: особенно поражали крупные, карие глаза, над которыми чернели тонкие брови. Она тронула струны, и они зазвучали томно и нежно. Её голос всех удивил, никто даже не ожидал, что она так хорошо поёт. Люди восхищённо говорили: «Какой талант! Вам матушка надо в Большом театре в Москве выступать!» Этот концерт продолжался около двух часов. Серёжа Сержпинский спросил своего двоюродного брата тоже Сергея:
– Почему дядя Гриша обращается к отцу Константину «Ваше высокопреосвященство»? Он настоятель церкви?
– Да, он настоятель Даниловского Воскресенского собора, его фамилия Алфёров. Кроме этого, он курирует все церкви нашего уезда. Всего их в уезде двадцать три. В самом Данилове семь церквей и один женский и один мужской монастырь.
– Это впечатляет! – сказал Серёжа. – Я люблю разглядывать архитектуру церквей и делать зарисовки. Ты мне покажешь все церкви в Данилове?
– Конечно.
Двоюродные братья договорились в ближайшее время провести экскурсию по городу.
Когда домашний концерт закончился, и священник с женой ушли, то гости пошли смотреть в соседнюю комнату, как там веселятся дети. Они ходили вокруг ёлки, взявшись за руки. Старшие девочки руководили хороводом и поддерживали порядок.
Дом у Воденковых был достаточно просторный, на втором этаже, вдоль коридора располагалось несколько комнат. Выйдя в коридор, Евпраксия оказалась рядом со Свешниковым Геннадием Ивановичем – чиновником с Даниловской почты. Он и за столом сидел напротив и как-то странно посматривал на неё. Сейчас он слегка взял её за руку и взволнованно произнёс: «Мне бы надо с вами, Евпраксия Павловна, поговорить. Вы не возражаете?» Выглядел он опрятным, прилично одетым человеком, с умным, чисто выбритым лицом. От него исходил пивной дух вперемешку с запахом какого-то дорогого одеколона. Евпраксия сразу догадалась, в чём дело, и, что тут не обошлось без участия сестры Валентины. Ей не хотелось сейчас заводить роман, надо ждать, когда пройдёт год, после смерти мужа. Таков христианский обычай.
– О чём вы хотите поговорить? – спросила она, сделав строгое лицо.
– Давайте отойдём в сторонку, и я вам всё объясню, – вежливым тоном сказал Геннадий Иванович.
Она не могла отказаться, ведь тут нет ни чего плохого, если поговорит с человеком. Свешников вновь взял её за кончики пальцев и потянул в сторону окна, расположенного в конце коридора. В окно сквозь замёрзшие стёкла светила луна, едва освещая помещение.
– Евпраксия Павловна, я скажу вам откровенно, – начал говорить он волнуясь. – Я вдовец и вы вдова. Давайте дружить, и быть может, в дальнейшем создадим новую семью. Как вы на это смотрите?
Она внимательно взглянула на него, и он ей показался старым, на все шестьдесят лет, хотя слышала от Валентины, что ему около пятидесяти.
– Нет, Геннадий Иванович, я не хочу создавать новую семью, слишком я люблю своего мужа, хотя его и нет. Но я не могу ничего с собой поделать.
– Я вас понимаю. Я также рассуждал, пока не увидел вас. Время лечит, подумайте над моим предложением.
После его слов Евпраксия быстро пошла прочь по коридору и влилась в толпу гостей. Тут она увидела сына Серёжу, и ей стало неприятно, от мыслей, что Серёжа мог всё видеть и догадаться о чём шёл разговор.
Праздник длился долго. Вновь пели, и кто-то принёс гармошку. Пили лёгкое пиво, было весело. Серёжа с интересом слушал рассказ жениха Татьяны – Дмитрия Свешникова. Он делился своими впечатлениями о войне, сидя за столом. Вокруг него и Татьяны собралось несколько парней и девушек. На столе стояли пустые тарелки, кое-где ещё были не доеденные остатки квашеной капусты, куски студня. Дмитрий говорил:
– Я начал свой боевой путь, в 1915 году в 104-м Устюжском полку в звании прапорщика. Наш командир полковник Тарковский был храбрым и справедливым командиром. Однажды зимой Устюжский полк вышел на позицию возле реки Равки. Это где-то в Польше. Мне сразу дали под командование взвод стрелков. Ребята были хорошо обучены, в основном деревенские крепкие парни. Я вышел из блиндажа и слышу голос командира: «Господа офицеры – ко мне». Я подбежал к нему по траншее, вместе с другими командирами, а он и говорит нам: