Дворянин великого князя
Шрифт:
Иосиф огляделся с видом человека, который никогда здесь не был, и удивленно спросил:
— Неужели это и есть твое имение? Оно выглядит заброшенным, и кажется, нога человека давно не ступала здесь…
Очень естественно и убедительно.
— Ступала. И не раз! — невозмутимо ответил Медведев. — Похоже, тут всякую ночь проезжает сотня людей. Вчера, например, мне оставили никому не известного покойника. Имение было сожжено в прошлом году, а все обитатели убиты. Теперь великий князь пожаловал его мне, Я только что приехал и еще не успел ничего привести в порядок.
— А-а-а… Понимаю. — Иосиф пристально глядел на Медведева, но говорил спокойно и ласково. — Мне кажется, я тебя уже встречал где-то… Ты, случайно, не провел прошлую ночь в Медыни?
Ничего не выйдет.
— Нет, — спокойно ответил Медведев, — я провел эту ночь здесь.
Иосиф сочувственно вздохнул:
— Должно быть, тут опасно ночевать, не выставив надежную охрану…
И это не пройдет. Медведев пожал плечами.
— Возможно. Но я с детства привык к опасности. В доме лежал покойник, поэтому я спал с конем в старой баньке, а поскольку приехал один, никто меня не охранял. Со мной ничего не случилось, и я прекрасно выспался.
Василии спешился.
Иосиф сделал последнюю попытку:
— Должно быть, ты не только мужественный, но и честный человек, ибо только люди с чистой совестью всегда спят спокойно.
— Обычно я засыпаю сразу и сплю очень крепко.
Медведев улыбнулся и повел Малыша «на конюшню» — в бывшую баньку.
Иосиф, задумчиво склонив голову, остался стоять у гроба. Вернувшись, Василий взял лопату и направился к березовой роще. Иосиф прихватил кирку и пошел следом. Между рощей и домом стояла одинокая молоденькая березка.
— Здесь, — сказал Медведев и воткнул лопату в землю.
— Если усопший не был тебе родным, почему ты намерен схоронить его так близко от дома? — осторожно спросил Иосиф.
— Не знаю, — пожал плечами Медведев, — но мне почему-то кажется, что между ним и этим домом есть какая-то связь…
Они молча вырыли глубокую могилу, молча отправились за гробом и отнесли его в дом.
Увидев изуродованное тело, Иосиф лишь перекрестился, но ни один мускул не дрогнул на его лице, и Василий понял, что монах на своем веку повидал многое.
Иосиф снял свой простой монашеский крест и приготовился к молитве, но Медведев жестом остановил его, тоже перекрестился и, обращаясь к покойнику, тихо заговорил:
— Я не знаю, кто ты и как тебя звали. Я не знаю, хорошо ли ты прожил свою жизнь и достойно ли встретил смерть. Я не знаю, есть ли у тебя родные и будет ли кто-нибудь вспоминать о тебе. Но я знаю, что ты не умер светлой, покойной смертью в своем доме, окруженный любящими и близкими, не пал смертью воина на поле брани, и не злая болезнь сразила тебя во время странствия. Подлым и коварным ударом убили тебя неведомые злодеи без чести и совести. Стоя над твоим безжизненным телом и веруя, что душа твоя, еще не отлетевшая к всемогущему Господу, слышит меня, я, даю тебе клятву отыскать твоих убийц и покарать их ради торжества порядка и справедливости.
Медведев отступят на шаг, и тогда Иосиф торжественно и печально начал читать заупокойную молитву.
Красное солнце садилось за рощей, длинные тени стройных берез прочертили землю бесконечными рядами темных полос, и в густой вечерней тишине чистый голос Иосифа звучал таинственной, грустной музыкой, величественной и непостижимой, как сама смерть; лицо Иосифа, строгое и красивое, похожее в эту минуту на лица святых мучеников с икон, сияло возвышенной одухотворенностью — казалось, на нем лежала печать глубокой скорби об ушедшем человеке, и в то же время скорбь эта была светлой и успокоительной, будто он, Иосиф, видел или знал нечто такое, что никому из живущих недоступно и что наполняло душу трепетом и волнением.
Медведев не мог отвести взгляда от лица монаха, очарованный странной и необычной силой, которая исходила от этого человека.
Закончив молитву, Иосиф сказал:
— Упокойся в мире и не тревожься, если неведомы нам добрые деяния твои, ибо они хорошо известны Всемогущему, который видит с небес каждый наш шаг. И даже если навсегда останется тайной для нас, кем ты был, спи спокойно — Господь знает имя твое!
Когда могила была засыпана теплой и влажной весенней землей, Медведев срезал тонкую березку и, соорудив простой крест, укрепил его на могильном холмике.
Они медленно пересекли двор и остановились у ворот.
— Мне по душе сказанные тобой слова, — сказал Иосиф. — Я уверен, что Господь благословит твои начинания. Для того чтобы укрепить и защитить землю, понадобятся люди, и ты, верно, вскоре поселишь их здесь. Построишь дома…
К чему это он клонит?
— … Ну и, конечно, рано или поздно ты поставишь для себя и своих людей церковь. Когда это случится, дай мне знать — я пришлю тебе хорошего служителя. Он не будет похож на тех, кого ты сегодня видел — поверь, наша церковь имеет более достойных слуг. И хотя добрый священнослужитель в наше время редкость — я постараюсь подобрать человека, который во всех делах будет тебе помощником и советчиком.
Ясно. Он хочет поспать сюда попа, который, подобно игумену, будет доносить обо всем, что здесь происходит. Зачем ему это нужно? Впрочем, если он так решил, то все равна это сделает, и тогда я даже не буду знать, кто шлет ему весточки. Так уж пусть лучше будет хороший поп, который всегда на виду.
— Я с поклоном принимаю твое предложение и благодарю за все, что ты сделал для меня сего дня. Как только дойдет до закладки церкви, я немедля дам знать. Вот только опасаюсь, что на первых порах здесь будет горячо и, возможно, прольется немало крови…
— Я знаю, какой человек здесь нужен. Ты будешь доволен им. А теперь прощай, и благослови тебя Бог. — Иосиф осенил Медведева крестным знамением и шагнул на дорогу.
Он быстро зашагал в сторону монастыря, а Василий вернулся в свой дом.
Обгоревшая черная скамья мрачным напоминанием стояла посреди бывшей горницы.
Где-то на дороге со стороны Картымазовки послышался быстро нарастающий топот копыт.
Ну, вот и начинается ночная жизнь. Пока это какой-то одинокий всадник. Может, от Картымазова?