Двойник императора
Шрифт:
Лейтенант и император исчезли за дверью, а Каи сел в машину и, повернувшись к шоферу, спросил
— Как думаешь, Гидройцер, вернемся без потерь?
Вместо ответа Гидройцер пожал плечами и задал свой вопрос:
— А правду говорят, что вы, «трехпалые», любите есть живых кошек?
Кай посмотрел в горящие искренним любопытством глаза и заговорщицким шепотом ответил:
— Это, парень, вранье. Для нас нет ничего лучше дохлой белой собаки.
— А почему белой-то? — не понял шофер.
— Традиции… — вздохнул Кай.
115
Лейтенант Квасов остановился перед дверью камеры и, развернувшись, прокричал:
— Ваше Величество, мы на месте! Джон напустил на лицо выражение любви к своим подданным и сказал:
— Спасибо, лейтенант. Можете пойти погулять.
— Я буду стоять здесь, Ваше Величество! — с готовностью подпрыгнул лейтенант.
— Гулять, Квасов… Гулять… — уже безо всякой любви добавил император, и, взглянув в злые глаза господина, лейтенант бросился бежать. Когда его топот затих в дальнем конце коридора, Джон толкнул дверь камеры и вошел внутрь.
Он не знал, что он там увидит, но предполагал, что комендант все еще не дошел до этой камеры и, конечно, не выполнил приказ императора. Теперь Джон не сомневался, что казнит коменданта замка Руш, и ему уже не было жалко этого человека.
Отодвинув в сторону занавески, Джон встал как вкопанный. На полу лежало тело полковника Зальца, а рядом как ни в чем не бывало стояла Линда Бруэс.
— А, это ты… — вскользь бросила она.
— Ты убила его… — сказал Джон.
— Иначе бы он убил меня, — ответила Линда и сделала шаг по направлению к императору.
— Стой, не подходи!
— Ну почему же, Джон? — улыбнулась Линда. — Я только вошла во вкус. Так не годится, Джон. Нельзя поручать убийства слабым людям. Ты должен это сделать сам. — Линда остановилась только тогда, когда ее обнаженная грудь коснулась императора. Джон хотел оттолкнуть Линду, но его руки наткнулись на ее горячее тело. Он отдернул их, словно его ударило током.
Линда смотрела Джону в глаза, и от этого взгляда и запаха ее теплой кожи у императора начала кружиться голова. Он собрал волю в кулак, чтобы наконец оттолкнуть Линду от себя, но в этот момент увидел лежащий на полу пистолет.
Джон рванулся и, схватив пистолет, направил его на девушку.
— Застрели меня, Джон, прошу тебя… — Глаза Линды наполнились слезами, и она медленно опустилась на колени. — Застрели, милый, застрели.
— Ты лжешь, ведьма! Ты все лжешь! — распалял себя Джон, но решимости нажать на курок у него не хватало.
«Я отдавал приказы о бомбардировках целых планет, так неужели я не смогу выстрелить один только раз выстрелить, глядя жертве в глаза?..»
— Стреляй, Джон, не мучай себя… Стреляй, а оправдание сыщешь потом… — уговаривала императора Линда, и по ее щекам текли горячие слезы.
— Ты все лжешь!.. Ты все лжешь!.. — твердил Джон как заклинание, однако это мало помогало, и пистолет в руках императора предательски прыгал.
— Когда он пришел, — заговорила Линда, словно находясь в забытьи, — то сразу сказал мне, что император приговорил меня к смерти.
— Ты все лжешь!..
Не вставая с колен, Линда подползла к императору и, взяв в руку ствол пистолета, приставила его к своему лбу.
— Стреляй, Джон. Стреляй, милый, я понимаю, что тебе трудно, но я закрою глаза.
Прошла секунда, другая. Десять секунд, но Джон не мог нажать на курок. С неожиданной ясностью император вдруг ощутил, что безумно желает эту женщину.
Джон опустил пистолет и привлек Линду к себе. Она заплакала у него на труди, и император ощутил что-то вроде счастья.
— Я люблю тебя, Джон… — прошептала Линда, опрокидываясь на спину. — Я всегда буду любить тебя.
Перед глазами Джона сверкнула ослепительная вспышка, и он понесся в черный водоворот страсти, крича и торжествуя, как дикий зверь.
Комната вращалась во всех плоскостях: брошенный пистолет, сапоги коменданта, глубокие как бездна глаза Линды и снова — крик, опустошение и падение вниз. В какой-то момент все остановилось, и Джон увидел занесенный кинжал.
«Сейчас я умру…» — успел подумать он и смиренно принял короткую боль и горечь от торжествующего смеха Линды.
116
Весть о смерти императора привела его приближенных в шок. Адмирал Сайд-Шах сидел с каменным лицом, Фра Бендрес отрешенно перебирал четки, а Пеккет, Крайс и Крылов о чем-то вполголоса совещались, сидя возле горящего камина и поочередно подбрасывая в огонь сосновые щепки.
Наконец в совещательной зале появился врач. Все присутствующие одновременно поднялись со своих мест и поспешили к нему.
— Каков результат, доктор? — спросил Саид-Шах.
— Еще два часа назад, Ваше Превосходительство, мы полагали, что причиной смерти явилась остановка сердца, но перед вскрытием на трупе открылась рана.
— Что открылось? — не понял адмирал. Другие министры тоже напрягли слух, чтобы понять, что сказал доктор.
— Это выглядит несколько необычно. И я не знаю, как это объяснить, господа министры, но на теле императора на наших глаза за несколько минут открылась рана. Глубокая ножевая рана
— Но как такое могло случиться, — недоумевал генерал Пеккет — Может быть, был впрыснут бубонный яд? Он выедает в теле человека целые полости.
— Нет-нет, господа, мы уже пригласили полицейского криминалиста, и он подтвердил, что рана была нанесена, когда император был еще жив.
Министры переглянулись Фра Бендрес покачал головой, а шеф безопасности Крылов высказал предположение:
— Какое-то секретное оружие.
— Хорошо, док, вы можете идти, — разрешил адмирал, и врач, поклонившись, покинул совещательный зал.