Двойное золотое дно
Шрифт:
Я машинально глянула на его туфли и прикинула их примерную цену. Костюмчик и все в облике вошедшего сразу давали понять, что этот человек привык повелевать и слушаются его беспрекословно.
— Приношу вам свои искренние извинения за такой прием, но поверьте, это насущная необходимость, — стал оправдываться мужчина? Но его маленькие серые глазки недобро глядели на меня и совершенно портили благоприятное впечатление об их обладателе, которое он пытался создать. — Хотел с вами познакомиться, да вот мои мальчики
«Так я тебе и поверила!» — подумала я, но ничего не сказала, глядя на него затравленным и перепуганным насмерть зверьком. Конечно, я немножко играла, но... Я его узнала. Респектабельный седовласый джентльмен был запечатлен на одной из фотографий, там, наверху. Он стоял посредине, обнимая за плечи высокую статную блондинку, видимо, дочь, и еще молодого Бориса Щербинина. Снимку, наверное, было лет десять-пятнадцать, но «добрый дядечка» совершенно не изменился за это время.
— Ну что вы, голубушка, не бойтесь, — покровительственно проговорил Седой. — Это просто недоразумение...
— Чего вы хотите? —как можно смиреннее пискнула я. — Вы меня убьете?
Этот вопрос я задала не потому, что старалась выглядеть глупее, чем я есть на самом деле. А потому, что сомневалась в словах Хриплого. Шкура ведь у меня одна, и я ею очень дорожу.
Жизнь штука такая, к ней почему-то привыкаешь...
— Оксана Сергеевна... — укоризненно произнес Седой, — я хочу с вами поговорить... и все.
— О чем?
— Вы женщина деловая, Оксана Сергеевна, — довольно хохотнул Седой. — Хорошо.
Он повернулся к двери, и Хриплый принес для него раскладной стул.
— Ноги уже не те, — посетовал Седой, усаживаясь. Мне такого удобства предоставлено не было. Ничего. мне и на ящике неплохо. — По моим сведениям, — продолжал свой допрос респектабельный мужчина, — вы были знакомы с Борисом Щербининым и были его... пассией.
— У вас неверные сведения, — немного осмелела я. — мы виделись всего пару раз, а познакомились вообще случайно, по объявлению в газете.
Седой поморщился, но промолчал.
— До... пятницы я вообще не знала, кто он.
— Допустим... Возможно, я неправильно выразился... Он за вами ухаживал? Имел на вас виды?
— Простите меня, — с деланным возмущением надулась я. — Не понимаю, что значит иметь виды... Не скажу, что строго придерживаюсь пуританских правил, но и скакать в постель к первому встречному... это не про меня. А что касается ухаживаний... Да, он за мной ухаживал.
— Очень хорошо, Оксана Сергеевна, — неизвестно чему обрадовался Седой и быстро спросил: — Он у вас что-то оставлял?
— Да что вы все ко мне привязались?! — Я сделала паузу, чтобы набрать побольше воздуха для сцены «дама в истерике», но он мне такой возможности не дал.
— Кто — все?
— Вы, например! Менты еще, майор Лещев, кажется... — с надрывом заявила я чистейшую правду.
— Очень интересно. А о чем еще вас майор спрашивал? — вкрадчиво проворковал Седой.
— Бывал ли у меня Борис... — задумчиво произнесла я.
— Бывал?
— Нет! — рявкнула я, не сдержавшись. — Что вы в мою постель лезете?! Не бывал, не ночевал, ничего не оставлял, ничего не рассказывал и с друзьями не знакомил!
— Ну и замечательно, замечательно! Не стоит так волноваться, — заботливо произнес «добрый дядечка». — А теперь расскажите мне о Ельчанинове.
— Что рассказать? — опешила я. Такого поворота событий я совершенно не ожидала.
— Давно знакомы, например?
Молниеносно произведя кое-какие расчеты, я поняла, что нужно колоться. Не полностью, конечно.
Я вкратце изложила историю нашего знакомства с Ельчаниновым и Щербининым, не забыла и то, что этому предшествовало. В этих стенах моя идея звучала полным бредом, но если кому-то интересно... Не жалко, пусть дядечка порадуется.
— Статью-то написали? — участливо улыбнулся Седой, при этом недобро глянув из-под бровей.
— Какую там статью! Не выходит у меня ничего. И вообще, не мое это дело...
— Вот это правильно. Одобряю, — покровительственно произнес мой «следователь» и снова задал вопрос: — Ельчанинов о Борисе спрашивал?
Я задумалась, решая, что отвечать, — Знаете, весь город только об этом и говорит, — медленно начала я. — Перекинулись и мы с Ильей Владимировичем парой фраз... Ничего конкретного,.. Он что-то такое сказал... A-а, он думает, что это заказное убийство... Я тоже... Вот, пожалуй, и все.
Седой явно поскучнел.
— Совсем все? Он ни о чем не спрашивал?
Я скособочила задумчивую мину и пожала плечами.
— Я ничего не говорила ему о знакомстве с Щербиниым... Да нет, точно, ничего он не спрашивал.
Задав еще парочку совсем уж глупых вопросов: «А кто вам в ресторане подходил? — Официант. — А больше никто? — Нет», — Седой потерял ко мне всякий интерес и поднялся со стула.
— Спасибо, Оксана Сергеевна, вас сейчас отвезут домой.
— А можно не на полу, там грязно, — проблеяла я, не веря своему счастью.
Седой снисходительно хмыкнул:
— Что-нибудь придумаем. И в ваших интересах о нашем разговоре никому не рассказывать.
– Конечно-конечно, — изобразила я на лице ужас, который должен был меня охватить при его словах.
Мужчина снова хмыкнул, и в его маленьких серых глазках я успела прочитать самодовольство. Этому человеку нравится, когда его боятся. Он медленно развернулся и стал удаляться. Не уходить, а именно удаляться. Он себя нес, он себя любил, он о себе был очень высокого мнения (и этим был очень похож на Всеволода Николаевича, маминого кота).