Двойной без сахара
Шрифт:
— Не желаешь ли примерить на себя роль такой дамочки?
Мягкий бисквит заполнил рот, лишив возможности ответить. Хорошо еще я не подавилась вопросом.
— Я лесбиянка, — наконец выдохнула я, проглотив последнюю крошку. — Мне не нужны мужчины.
— Или ты просто боишься идти к Шону, потому что для тебя это снова, как в первый раз?
Я отломила себе кусок побольше, чтобы наглядно продемонстрировать Лиззи, что не намерена продолжать этот дурацкий разговор.
— Лана, мы говорим только про одну ночь…
Тон стал
— Не мы, — я не могла больше улыбаться ее словам. — Это ты говоришь, будто желаешь, чтобы я действительно тебе изменила с Шоном.
— Изменила? — голос Лиззи стал сухим. — Лана, глупая… Я просто пытаюсь разнообразить твой сексуальный опыт. Не больше и не меньше. Мне бояться водопроводчика? Он лучше меня расскажет тебе про Тернера? Или поцелуи его окажутся лучше моих?
Мою голову сковал ледяной обруч. Я искала в глазах Лиззи смех и не находила. Разговор из злого плавно перетек в шутливый, а теперь стал по-деловому серьезным. Только до меня все не доходил смысл сделки.
— Что ты хочешь от меня, Лиззи?
— Я хочу, — она выдержала паузу, окатившую меня ведром ледяной воды. — Я хочу именно того, что сказала. Хочу, чтобы ты пошла к Шону.
— Неужто тебе потом не будет противно? — спросила я осторожно, незаметно скашивая глаза на опрокинутые бокалы. Бутылка в ведре лежала одна. Значит, Лиззи не могла быть пьяна, если и допила оставшийся бокал. Правда, Бреннон О'Диа мог напоить ее на ирландский манер.
— Отчего? — Лиззи продолжала оставаться дьявольски серьезной. — Запаха спермы?! Лана, дурочка! А тебе не противно от мысли, что у меня могли быть женщины и мужчины намного лучше тебя?
Я бросила ложку. Вскочила со стула, чуть не опрокинув его навзничь. Лиззи протянула руку и схватила меня за локоть.
— Я не желала обидеть тебя, Лана! Ты взрослая женщина и можешь иметь отличное от меня мнение относительно этого парня. И если тебе от него противно…
— При чем тут он! — я чувствовала, как напряженной струной дрожит нижняя губа.
— Ты швыряешь меня первому попавшемуся ирландцу, как надоевшую игрушку.
— Дура! — теперь и Лиззи была на ногах. — Я наоборот предлагаю тебе подобрать его на время. Особенно учитывая, что все игрушки остались дома…
— Лиззи, это еще более жестоко, — мой голос выровнялся, хотя сердце застряло в горле. — Шон — человек, а не силиконовый член.
— Неужто ты думаешь, что ты для него нечто большее, чем резиновая кукла?
И вот, наконец-то, задачка сошлась с ответом. Я улыбнулась, и вытянутые в струну губы Лиззи дрогнули. И чего было заходить огородами после стольких лет вместе! Почему прямым текстом было не сказать, что ей безумно страшно, что я куплюсь на улыбки и внимание незнакомца. Она ревновала. Впервые за столько лет. Правда, все эти пять лет на меня никто не обращал внимания.
— Мне Шон не нужен даже для этого, — голос дрожал, но я не смогла придать ему достаточно веселья; слишком сильно оказалось послевкусие сказанных ранее слов.
— Ты ведь знаешь, что простые ласки доставляют мне намного больше удовольствия. Мне не нужно ничего, кроме твоих губ и пальцев. Или ты сомневаешься в этом?
Лиззи отвела глаза и уставилась на банку с кистями.
— Иногда мне кажется, что ты убедила себя в этом, потому что не помнишь, как это может быть иначе… Как это может быть с мужчиной.
— Лиззи, я не хочу вспоминать. Меня все устраивает…
— Устраивает? — теперь Лиззи глядела мне прямо в глаза. — Скажи мне, что просто неверно подобрала слово. Устраивает — это звучит как плевок.
— Лиззи, — я набрала в грудь воздуха, с трудом размыкая губы для фразы, которую произносила столько раз — "I love you”, потому что только сейчас поняла, что Лиззи вслушивается в ее звучание, как настраивающий инструмент музыкант.
Ее пальцы скользнули мне под волосы, сжали виски. Глаза продолжали прожигали насквозь, аж защипало подушечки пальцев. Я подняла голову, коснулась кончика ее носа. Прикрыла глаза. Открыла для поцелуя губы, но встретилась лишь с острым ногтем, очертившим их контур.
— Вся в крошках, как ребенок…
Голос Лиззи опустился на октаву и пропал. Пальцы распустили серпантин волос и сомкнулись на шее, прорисовывая линию ключицы. Верхний свет остался включенным, и я видела Лиззи будто в свете софитов, неловко настроенных, оттого пустивших ей на лицо резкие тени, превратив в королеву из страшных сказок. Я коснулась мягкой фланели пижамы, расстегнутой у ворота. Пальцы Лиззи скользнули по кардигану вниз, чтобы сжать мои запястья.
— Если уснем сейчас, то спасем день.
Она поймала большим пальцем мою пульсирующую вену, взглянула в глаза.
— Я включила одеяло, но без тебя холодно.
Она отпустила мои руки, потушила свет, сделала шаг в сторону спальни. Я подхватила с пола плед. Что это было? Что она только что наговорила мне? И зачем? На ее кровати аккуратно сложенной лежала моя пижама. Значит, она не разозлилась на меня за чрезмерное общение с Шоном. К чему же были сказаны эти слова? Ответы не нашлись, пока паста пенилась на зубах. Я выключила щетку и смыла ополаскивателем остаток шоколадного привкуса. Лиззи уже отвернулась к окну, и я легла с краю, решив не тревожить ее.
— Мне стыдно перед Шоном за мои слова.
Лиззи осталась неподвижна. Я промолчала.
— Надеюсь, он не обиделся, но все же лишит нас своего общества хотя бы на пару дней. Завтра мне хочется поработать с озером, а потом… Я увидела по дороге неплохое место со старым фортом. Если ты согласишься стать частью пейзажа…
— Ты решила, как те английские сестры, поиграть в фей?
Я перевернулась на бок, но Лиззи осталась ко мне спиной.
— Ты и есть фея. Очень жестокая фея. Шон об этом просто не догадывается. Ты умеешь казаться милой.