Двойной без сахара
Шрифт:
— Я устала, глупая… Просто устала. Я пыталась не быть соней, как ты, но, видно, не рассчитала силы. Сейчас я бы желала повстречать лепрекона, но вместо горшка с золотом, попросила бы горшок, полный золотистой картошки с розмарином.
Лиззи произносила слова так плотоядно, что мой живот согласно заурчал. Я смутилась, но Лиззи быстро повернула к коттеджу.
— Хочешь куда-то поехать? — спросила она, когда впереди замаячил силуэт машины.
— У нас есть картошка и розмарин.
Запасы подходили к концу, и завтрашний поход в магазин был неизбежен. Я громко мешала в стакане оливковое масло со специями и розмарином, пока Лиззи выкладывала в форму вымытый и просушенный молодой картофель — красный к белому ровной шахматкой. Такими же аккуратными вышли из-под ее ножа и кусочки
— Ты подумываешь о диете?
С чего опять этот оценивающий взгляд? И какая еще диета? Все мои джинсы вместо талии едва задерживаются на бедрах. Если в школе я могла купить на ланч сытный бурито или энчиладас, то нынче лишь к празднику получала картошку в оливковом масле. Наверное, Лиззи вспомнила про ночной торт! Не к ночи будет упомянут тот, кто его купил и его проклятый кран.
— Нет, — я заставила себя не смутиться. — Я пытаюсь убедить живот спокойно дождаться еды.
За ужином мы молчали. Только немота не казалась вынужденной. Мы обе ели, и Лиззи не избегала картошки и даже обильно посолила ее. Однако вино оказалось в одном бокале, но я бы не отказалась и от ее доли.
— Ты собираешься почитать на ночь? — По тону сложно было отличить вопрос от приказа. — Тогда я лягу. Прибери на кухне и не читай допоздна. До форта ехать не менее часа. Спать лишний час я тебе не позволю.
Я поспешила списать отстраненность Лиззи на усталость и, наведя порядок, раскрыла любимую книгу покойной миссис Мур и заскучала с первой страницы, продираясь сквозь описание любви дочерей к доживающему свое отцу, пропуская целые абзацы, пока не дошла до описания знакомства этого самого отца со второй женой. Перед глазами явственно встал отмирающий мир старой Ирландии, где машина когда-то считалась ненужной роскошью, а желание женщины устроить личную жизнь самостоятельно роскошью предосудительной. Героине непростительно много, уже за тридцать, и в обозримом пространстве, кроме обмелевшего озера, никого. Есть только странный вдовец, воспитывающий самостоятельно пятерых детей. Последний шанс, если только героиня сумеет заговорить первой в очереди за почтой… Уже за тридцать, уже кончена жизнь… А мать лишь вздыхает: столько ухажеров было и где они, и как можно выбрать такого… Нет, это не Чехов… Это какая-то бредятина…
Я захлопнула книгу и тут же подумала о сестре Шона из Корка. Шестой ребенок, а она, получается, лишь на шесть лет старше меня. Я отложила книгу и направилась за позабытым чаем. Любит ли она до сих пор мужа? Сколько ему сейчас? Пятьдесят? Я отхлебнула чая и увидела в чайном зеркале лицо Пола. Ему в прошлом месяце исполнилось пятьдесят семь. Если бы Лиззи не поставила крест на моем браке, сумела бы я сейчас лечь в постель без пижамы? Смогла бы я позволить себе родить от него ребенка?
Лиззи не права! Если бы она не появилась в моей жизни, я бы все равно нашла достаточно храбрости, чтобы уйти… Быть может, не в пустоту, быть может, найдя смелость заговорить первой в очереди, но точно уйти. Быть может, я бы еще раньше занялась иллюстрацией или вообще мультипликацией. Зачем мисс Брукнэлл заставила меня закончить курс по художественной живописи? О чем она тогда думала?
Я вновь открыла «Линкдин», чтобы просмотреть резюме случайных людей, окончивших мою академию. Можно не просить у Лиззи денег. Я могу потратить небольшую сумму из собственных, чтобы получить сертификат по мультимедийному дизайну из городского колледжа, и тогда… Что будет потом сегодня не важно. Важно лишь то, что на белой доске появляется план на ближайший год. Вернее на время, отсчет которого начнется после нашего возвращения в Сан-Франциско. А пока…
Пока я должна дописать портрет детей Падди. Холст оживал на глазах. Завтра у меня отдых. Вернее я стану позировать для Лиззи в этом дурацком форте, а вот послезавтра взгляну на написанное свежим взглядом. Мне нужен день — не больше — чтобы завершить портрет. А потом я с превеликим удовольствием осушу и чашку кофе, и кружку пива. Пусть медвежонок не сомневается: мы не останемся друг у друга в долгу. Главное, чтобы портрет понравился Лиззи. Одно ее слово заставит меня водрузить на мольберт следующий холст так же верно, как и то, что пустой взгляд заставит переломить карандаш. Доктора назвали бы это нездоровой зависимостью, а я назвала бы это… Любовью? Да или нет?
Я положила телефон на книгу, потушила свет и, на цыпочках прокравшись в ванную комнату, почистила зубы выключенной щеткой. Лиззи не проснулась, но я все равно шепнула в темноту: — G night…
Глава 15 "Взрослые девочки"
— I appreciate your patience!
Уши упрямо сворачивались в трубочку при любом используемом Лиззи клише. А использовала она их часто — особенно в общении со студентами, будто возводила вокруг себя оборонительную стену — не прикопаешься даже при плохой отметке — "Nice try!” звучит намного лучше конкретного "Ну и шедевр же ты нарисовал…" На такое у нас был способен лишь один старикан с огромной бородой. Он через одного говорил студенту: "Не забудь купить золотую рамочку для своего дерьма”. Глядя в спокойные полупрозрачные глаза, я пыталась прочитать его мысли, относительно работ коллег. Впрочем, судя по количеству пожираемых им на открытиях выставок чипсов с хумусом, бородач явно затыкал ими свой поганый рот. А сегодня мне не хотелось составлять даже собственного мнения о работе Лиззи. Моя цель была зарядить ее позитивом на ближайшие дни, ведь так приятно, когда, глядя на тебя, не хмурятся… Даже проверяя масштабирование.
Мы не поругались, но что-то странное продолжало светиться в глазах Лиззи Возможно, я зря переживала, и просто Ирландия немного трансформировала ее привычное впадение в транс перед серьезной работой. В дороге она решила не разговаривать, настроив радиоприемник на волну традиционной ирландской музыки. Хотя музыки было мало, больше непонятной болтовни на жутко-грубом языке кельтов. Зачем пытаться сохранить живым язык, который красиво звучит лишь в песнях? Я не стала озвучивать вопрос, страшась возможного ответа — спроси мистера Мура. Тень Шона не должна окончательно закрыть затерявшееся в облаках солнце.
Лиззи вела машину слишком медленно даже для узкой дороги, зажатой с обеих сторон каменной стеной. Я уткнулась в книгу, пытаясь отыскать в сюжете хоть что- то интересное. Доминирование мужчины в доме выступало основной темой. Ваш отец такой, какой он есть, и не изменится, так что любите его вопреки всему. И дочери любили. Лишь старший сын по какой-то неизвестной пока читателю причине променял родительский дом на Лондон. Возможно, если записать историю мистера Мура, выйдет такая же мура. Великолепный каламбур! Главное, самой не вписаться в эту историю.
Остатки форта возвышались на холме, и даже легкий ветерок мог здесь пронизывать до нитки. Но на него не было даже намека. Во всяком случае так казалось моей коже. Лиззи работала достаточно быстро, каждый двадцать минут давая мне возможность размять тело. Даже солнце выглянуло, пусть и ненадолго. Только спустя два часа я, закутавшись в одеяло, опустошила термос.
— Ты действительно в состоянии продолжать позировать? — спросила Лиззи, возвращая мою руку на отмеченную липкой лентой позицию.
Я кивнула. Солнце создавало мираж тепла, и согретое чаем тело почти не покрылось гусиной кожей. Дискомфорт вызывали лишь шероховатости тысячелетних камней, от которых едва заметная трава не спасала обнаженное бедро, но даже эта боль уходила через пару минут после начала новой сессии. Лишние мысли не посещали голову, и я полной грудью вдыхала свежий воздух с ароматом каких-то цветов.
Привычный неспешный рабочий ритм устраивал меня куда больше валяния на диване и даже собственной живописи. Пальцы не зудели от желания вернуться к портрету. Хотелось, чтобы сессия не кончалась, не возвращала меня обратно в мир, где люди обязаны говорить друг с другом. Природа порой оберегает от опасных разговоров, и когда, согревшись в машине, я предложила продолжить путь к океану, Лиззи согласилась. Однако через минуту, заметив указатель на конюшню, решила намотать лишние пару километров.