Двуногое всесилие
Шрифт:
Девочкам взбзднулось полюбоваться на знаменитые светящиеся деревья Дремучего, «те самые, которые» вскоре должны будут распасться на артефакты. Штош, мелочь, но приятно, решил я, почему бы и нет? Побуду в этой железяке на час дольше. Да и самому интересно…
Мечты-мечты, где ваша сладость, ушли мечты, осталась — гадость! Как только модернизированный КАПНИМ оказался на мне, а неосторожная Кладышева из любопытства, женской вредности и общего ТБ щелкнула тумблером, как спутниковый телефон, выданный нам, буквально порвался от резкого звона. На проводе была товарищ Молоко в силах тяжких, голосе громком и с требованиями неприличными. В итоге меня установили у окна и по
Хотя, чего там любоваться? Под нами сплошная полоса леса. Мелькнет что-то светящееся, и всё. Ни рассмотреть, ничего. Маленькое утешение для женщин, уже настроившихся на шоу.
Хотя, у нас тут предполагалось своё шоу, поэтому укороченные автоматы Калашникова лежали рядком на диване, каждый ожидая свою хозяйку. Вооружены будут все, у каждого, включая даже феечек (о чем наш героический Паша не в курсе) есть своя боевая задача. Всё, что я знал о Машундре я рассказал десять раз подряд, выдал все предположения, повторил каждый оборот речи этой дурной бабы.
Задержать, обездвижить, уничтожить головной мозг. Любыми способами.
Дракон в белом халате оказался удовлетворен ровно в тот момент, когда капитан дирижабля скомандовал «стоп машина», после чего пришлось передавать спутниковый феечкам, дабы наши летающие средства передвижения сели рядышком друг с другом. Пока всё складывалось просто изумительно. С орбиты нас не было видно благодаря способности шкипера (или как там его), «когти» аккуратненько вырубили боевыми способностями несколько деревьев, мешавших дирижаблю бросить якоря, так что мы вполне удачно приземлились километрах в десяти от центра. Ближе ученые подлетать запретили, подозревая, что возможное излучение Центра (до сих пор остававшегося гипотетическим) может вредоносно воздействовать на машины или людей.
Спустившись, благодаря телекинезу сестричек, из дома, я оказался на свежем воздухе, тут же принявшись с любопытством вертеть головой. Обычный таежный лес, если так посмотреть. Почти обычный, тут же уточнил мой разум, разглядев через глаза несколько гниющих деревяшек, прячущихся в редкой молодой травке и перегное. Были они темные цветом и идеальной, в прошлом, геометрической формы.
Еще бы. Сюда уж точно никогда не ступала нога находника.
Ржа начала строить ордер передвижения. По нему предполагалось, что передвигаться мы будем крайне разрозненно. Впереди, эдакой проверочной канарейкой, буду топать я, в гордом авангарде и тотальном одиночестве. Парни Окалины будут идти следом метрах в пятидесяти, поддерживая постоянную связь с арьергардом — группой ученых под предводительством Молоко. Ангелом-хранителем наших гражданских выступает Палатенцо, накрытая какой-то легкой непрозрачной тканью и удерживающая в руках обнявшихся феечек, которые, в свою очередь, аккуратно волокут телекинезом целую прорву оборудования и аккумуляторов. Всем строго-настрого велено тут же поднимать тревогу в двух случаях — либо заметив Машку, либо увидев нечто, напоминающее остатки асфальтовой дороги.
— Это был секретный объект, — пояснила майор, — Вполне вероятно, что дорогу минировали. Нам бы сейчас Довлатову к девчонкам…
«Девчонки», специальное подразделение «когтей», чувствовали себя в лесу не очень, на что активно матерились, будучи снайперами городской выучки. Только вот обойтись без них было никак, поэтому две тройки самых опытных советских киллерш выполняли сейчас функцию летающей разведки в попытках найти эту самую проклятую дорогу.
Мы шли к руинам реактора. Ну ладно,
— Симулянт, стой! — захрипело в рации, присобаченной к моему уху, — У нас помехи! Видишь что-нибудь необычное?
— Стою. Вижу, — отчитался я, уже замедлявший шаг, — Дерево здесь, Ржа. Прямо по курсу, метрах в пяти. Созревшее. То есть светится.
Оно не просто светилось, а прямо-таки сияло, отчетливо выделяясь среди других полностью опавшей хвоей и черными кончиками веток. Чернота, понял я, вызвана тем, что рабочего тела в самых тоненьких частях на параллепипед не хватает, вот их и не задействует, от чего складывается вот такая картинка. Дополнительной необычности зрелищу добавляла сама структура коры сияющего лампой дневного света дерева — я, находясь метрах в пяти от этого чуда-юда, отчетливо видел, как поверхность ёлки уже разделена черными четкими линиями на очертания будущих артефактов.
— Надо его обойти, — отрубила Окалина, — Отступай, а потом по широкой дуге… Так, подожди. Коза! Коза, приём! Говорит Ржа! Симулянту слева или справа обходить? У него дерево на пути, помехи идут! Слева? Поняла, отбой! Слева обходи, Витя.
Обхожу. Почему бы и не обойти. На связь тем временем выходит Кладышева и хвалит меня хорошими словами — там у них всё налаживается со связью. Сам в ответ предупреждаю, что начинаю спускаться вниз. Вниз? Какой вниз? Да овраг у нас тут… или, скорее, перепад высоты под углом градусов в семнадцать, так что готовьтесь, девочки и мальчики. Воздух чисто? Хорошо. Здесь тоже ничего не… черт!! Что? Ничего особенного, в мертвяка наступил. Гадко. Смотрите сами не вляпайтесь…
Дохлый живой мертвец с раздавленной грудной клеткой вызвал у меня чувство глубокого омерзения. Он и сам по себе красавцем не был, а уж когда наступил на него… фу, вся ступня теперь в этом самом! Ни снять, ни почистить! Еще большую гадливость вызывает почему-то то, что запаха от трупа — ноль, никакого. А он разложился, сильно уже. Но не пахнет. Странно, пугающе, мерзко. Особенно на фоне цветущей природы. Хотя тут всё зеленое и красиво пахнет, только вот ни мошки, ни таракашки, ни лошади Пржевальского какой. Один только Витя лосём прёт.
После спуска начался совсем уж жуткий бурелом и царство кустов, продравшись через которые я остановился, поджидая группу, а заодно обозревая открывшееся передо мной пространство — поросшие зеленью развалины советского экспериментального проекта, подарившего миру неогенов, сверхспособности, надежду, веру в чудеса и кусок корявого черного говна… интересно, а откуда оно взялось? Отсюда? А как его достали?
— Симулянт, мы подходим! — прозвучало в ухе предупреждение.
Самое время совершенно безответственно закурить. Не просто так, конечно… хотя, если честно, то я закурил бы и просто так.
— Витя, как ты?! — тут же ломанулась ко мне Молоко.
— Вы были правы, — сквозь зубы пробурчал я, — Чем я ближе, тем сильнее зудит. Сложно держаться.
Зуд и жжение, которые у меня возникли после того, как долбанная Машка пришибла нас с Любимовым экспериментальной херней Валиаччи, усилились. Я научился кое-как жить с тем состоянием, что вынес из Южной Америки, только стал боятся КАПНИМ-ов за то облегчение, что они мне давали время от времени… но это было до того, как мы прилетели сюда. Сейчас я чувствовал себя как перекачанная раскаленным газом оболочка дирижабля. Запор всего Вити, если уж так понятнее, да еще и без малейших шансов «облегчиться». Даже если стану туманом, все ощущения останутся в полной мере.