Двуявь
Шрифт:
– Брехуны, - буркнули из угла.
– Согласен. Но это, справедливости ради, чисто коммерческий, легковесный продукт без претензий на историчность, да и вообще на серьёзность, кассовый шлягер. И развлекает он, кстати, ничуть не хуже, чем 'Отторжение'. Вы следите за моей мыслью, коллеги? Мы не во ВГИКе, нас интересует, ещё раз подчёркиваю, не мастерство режиссёра, а историческая тенденция. Советский зритель идёт на фильмы про вымышленное будущее, американский - про вымышленное прошлое. Мы смотрим вперёд, а они - назад! Чувствуете разницу? Вот наше преимущество, наш несомненный козырь!
Он
– У меня, разумеется, и в мыслях не было утверждать, что сравнение двух этих киноподелок - достаточная база для обобщений. Кино - не довод в научном споре, но занятная иллюстрация. Штаты никак не свыкнутся с мыслью, что мы умудрились их обскакать. Страна, которую мучают фантомные боли прошлого, замедляет своё развитие. Хромает, если угодно. Массовое, повальное увлечение 'альтернативной' историей - признак такого недомогания. Вот, собственно, о чём я хотел сказать.
– А чё они вообще парятся?
– спросила Кнышева в своём стиле.
– Насчёт 'антиграва'? Мы же с ними поделились по-честному.
– Да, поделились, только не сразу. В первые годы секретность была полнейшей. Меры предосторожности, насколько можно судить, принимались прямо-таки параноидальные, даже писка наружу не доносилось. КБ работало на износ. Построили первые образцы, опробовали на стендах, потом начались полёты - это уже во второй половине шестидесятых. Полигон в Астраханской области. Американский спутник сфотографировал одну из машин, в Пентагоне ей дали прозвище - Каспийская черепаха. Ломали головы, что это за штуковина, с ходу ничего не придумали, но заинтересовались всерьёз. А у нас тем временем пошла подготовка к серийному производству.
Преподаватель умолк, задумчиво потёр переносицу. Сейчас он казался слегка растерянным, будто не знал, какую выбрать формулировку. Аудитория терпеливо ждала, даже хихиканье на задних рядах почти прекратилось.
– Знаете, коллеги, - заговорил он наконец снова, - я до сих пор не могу понять, как мы тогда на это решились. Это ведь был, по сути, исторический катаклизм. Добровольный, но безжалостный слом прежнего технологического уклада. 'Антиграв' внедрялся не только в военной, но и в гражданской области, повсеместно. Экономика трещала по швам, в любой момент мы могли сорваться в пропасть, но каким-то образом удержались. Чудо свершилось, потому что люди в него поверили...
Лектор развёл руками, признавая, что термин 'чудо' - не самый очевидный в рамках истмата. Опять повернувшись к доске, смахнул с неё 'Красную гравитацию' и продолжил обычным тоном:
– Так вот. Стало понятно, что очень скоро американцы выведают секрет или сами его раскроют - подсказок уже накопилось много. Поэтому наше Политбюро поступило, не побоюсь этого слова, хитро. В семьдесят пятом технологию выставили на продажу за рубежом - открыто, для всех желающих. Товарищ Шелепин объявил на Генеральной ассамблее ООН, что 'антиграв' - достояние всего прогрессивного человечества. У присутствующих глаза полезли на лоб. Пока американцы соображали, в чем здесь подвох, сориентировались французы, сказали - берём. Тогда и в Штатах тоже опомнились, первым подал заявку 'Локхид'.
На экране сменилось ещё несколько кадров. Какой-то благообразный старец потрясал кулаком с сенатской трибуны, а насупленный Роберт Кеннеди зачитывал из Овального кабинета телеобращение к нации.
– В общем, - сказал доцент, - это был ход конём. Мы подняли свой авторитет в мире на небывалую высоту, поделившись настоящим сокровищем, но перед этим обеспечили себе полтора десятка лет форы. Промышленность перезапустилась. Тут, конечно, помогло то, что 'антиграв' не требовал никаких фантастических компонентов. Часть существующих предприятий удалось перепрофилировать, вместо того чтобы начинать всё с нуля. А когда производство поставили на поток, оно оказалось не намного дороже, чем массовый выпуск автомобилей. Мы ринулись в космос...
Очередная картинка - главы Минобщемаша и НАСА лыбятся в объектив на фоне окна, за которым темнеют базальтовые покровы Большого Сырта.
– По поводу вашего вопроса, Галина, - Вай усмехнулся.
– Американцы до сих пор 'парятся', это правда. Закадычной дружбы у нас так и не получилось, мы слишком разные. Выставляем друг друга олухами в кино и обмениваемся едкими замечаниями. Но это, в общем-то, ерунда по сравнению с тем, что было. Вражда ушла, мы можем работать вместе, жить по-соседски, ездить друг к другу в гости. Для вашего поколения такой расклад - уже норма, а вот меня иногда посещает чувство, что всё это - слишком хорошо, чтобы быть правдой. Старею, видимо.
Аудитория вежливо засмеялась. Лектор встал за кафедру и сказал:
– Впрочем, мы отвлеклись. Данную тему подробно рассмотрим позже, когда дойдёт очередь. А пока вернёмся на пару веков назад...
Возвращаться на пару веков назад Юре совершенно не улыбалось. Он снова перестал слушать и погрузился в раздумья. Итак, доцент почти дословно повторил слова комитетчика о 'чуде', которое оставило след в истории. Вряд ли лектор делал намёк специально для студента Самохина - больше похоже на то, что так рассуждают все, заставшие времена холодной войны.
Ладно, что мы имеем?
Первое. В конце пятидесятых годов начался процесс, изменивший мир.
Второе. Тогда же нашли площадку в горах, помеченную загадочным знаком.
Третье. Тот же знак появился теперь на ладони у первокурсника.
Четвёртое. Оному первокурснику сказано, что стране нужны новые чудеса.
Вот так.
Звучит крайне многозначительно, но по сути - ни к чему не ведёт.
Что можно сделать прямо сейчас, чтобы найти подсказки? То, что и собирался, - выяснить значение символа.
Он положил перед собой планшет и принялся копаться в сети, однако и тут его ждала неудача. Круглый щит со скрещёнными клинками рисовали довольно часто, но не вкладывали никакого тайного смысла. Во всяком случае, при беглом просмотре ничего интересного не нашлось.
Звонок прервал его изыскания. Юра прикинул, не обратиться ли с вопросом к преподавателю, но отказался от этой идеи. Проще сразу расспросить комитетчика. Тот, правда, заявлял, что у него 'информации недостаточно', но что-то ведь должен знать?