Двуявь
Шрифт:
– Ладно, будет случай - спрошу. Если амулет действительно у него, то мы рано или поздно столкнёмся - при условии, разумеется, что меня до этого не завалят. Так что пойду работать, только в уборную загляну напоследок. Где она тут у вас?
Хозяйка ткнула пальцем в угол за стойкой - там обнаружился коридорчик с искомой дверью. Над раковиной висело мутное зеркало (мелькнула мысль, что могли бы подобрать поприличнее), и он долго всматривался в своё отражение. Двойник казался несколько изменившимся, но в чём именно эти изменения выражаются,
Выходя, он столкнулся на пороге с каким-то небритым типом - а миг спустя разглядел в его руке пистолет.
Дальше раздумывать стало некогда.
Он вцепился в предплечье киллеру, не давая прицелиться, и они вывалились вдвоём в коридорчик. Марк, поднажав плечом, хотел припечатать убийцу к стенке, но тот был слишком массивный, как штангист-рекордсмен.
Сыщика опрокинули на пол; противник придавил его сверху, упёршись коленом в грудь. Ствол ткнулся Марку под подбородок. Киллер осклабился - история 'Трейсера' приближалась к бесславному завершению.
Раздался грохот.
Взгляд 'штангиста' потух, мышцы разом обмякли, и многопудовая туша навалилась на Марка, грозя расплющить в лепёшку. Лишь после этого сыщик с удивлением осознал, что до сих пор не умер. Хрипя от натуги и задыхаясь, он выбрался из-под пресса и поднял голову.
Римма стояла, подняв укороченный - будто игрушечный - пистолет, а в глазах у неё плескалась сладостная истома. Марк понял, что сейчас будет, и, чертыхнувшись, откатился к стене.
Мотоциклистка опять спустила курок, содрогнувшись в коротком чувственном спазме. Потом ещё один раз. Ещё. Пули впивались в мёртвого киллера, грохочущее эхо билось о стены, коридорчик наполнился едким дымом.
Она продолжала давить на спуск, даже когда патроны закончились; взгляд был по-прежнему затуманен. Подскочивший охранник деликатно - почти ласково - отобрал у неё оружие, и лишь после этого хозяйка клуба пришла в себя. Встряхнулась, огляделась и махнула рукой гостям, которые сбежались на шум:
– Всё нормально. Отдыхаем, не обращаем внимания.
Охраннику же вполголоса приказала:
– Входную дверь запереть. Никого не выпускать, не впускать. А Костика - за шкирку и ко мне, быстро.
Верный страж отогнал зевак и скрылся из виду. Марк, поднявшись на ноги, отряхнулся и пробурчал:
– Спасибо за помощь.
– Сочтёмся.
– Ты вроде обещала, что прямо в клубе валить не будут?
– Да, недооценила папаню.
Теперь она выглядела бодрой и посвежевшей - её, похоже, переполняла весёлая, деятельная злость. Подойдя вплотную к Марку, блондинка в коже, только что убившая человека, тихо, но внятно произнесла:
– Дальше делаешь только то, что я говорю.
Охранник притащил из зала давешнего востроглазого паренька, торговавшего 'пастилой'. Тот упирался и повторял: 'А чё я?', но, оказавшись рядом с трупом, притух. Римма ласково подбодрила:
– Ну, Костик, давай, излагай по пунктам. Или, думаешь, я не видела, как ты этому уроду кивнул, когда он вошёл?
– она ткнула пальцем в убитого.
– И как он после этого прямиком в сортир ломанулся?
– Может, его припёрло на улице, вот он и...
– Константин, - заметила Римма с интонацией Мэри Поппинс, - обманывая меня, вы поступаете некрасиво.
Дилер окончательно сник. Попросил:
– Ты, главное, не кипишуй, окей? Я ж это не из вшивости...
– Само собой. Исключительно из душевного благородства.
– Выхода не было, поняла? Он меня чисто конкретно за яйца держит... то есть держал. Сказал - звонить, если этот вдруг нарисуется, - Костик покосился на Марка.
– Даже фотку его оставил, чтоб я не спутал...
Сыщик мысленно хлопнул себя по лбу. Ну да, его тут всерьёз не ждали и засад не устраивали, но на всякий случай подстраховались. А он, идиот, даже не подумал о такой элементарной подлянке, Пинкертон недоделанный...
Впрочем, справедливости ради, он не мог заранее знать, что клубом распоряжается Римма. Иначе худо-бедно сообразил бы, что папаша, с которым она поссорилась, держит заведение под особым контролем.
И вообще, козырь 'Трейсера' - не логика и дедукция, а нечто совсем иное. Трудно ожидать от того, кто три дня пролежал в бреду, кристальной ясности мысли...
– Мне лучше сваливать побыстрее, - сказал он, - пока другие не подтянулись.
– Других, скорее всего, не будет, - возразила мотоциклистка, - иначе наш - теперь уже мёртвый - друг притащил бы всех сразу. Может, не оказалось никого под рукой, а может, решил, что один управится. Сейчас подумаем, как быть дальше.
– А я?
– подал голос дилер.
– А тобой, Костик, займусь отдельно. Только чуток попозже.
Востроглазого увели. Римма легонько пнула труп носком сапога и выдала в качестве эпитафии:
– Скотина ты, Санни, всё-таки. Хоть бы поздоровался для приличия...
– При чём тут сани?
– не понял Марк.
– Да не сани, а Sunny. Солнечный. Погоняло такое.
– Постой, ты что - его знаешь?
– Само собой. Ещё до Нуля на отца работал - специалист по связям с особо борзой общественностью.
– А кликуха откуда? Более дебильную не придумали?
– Он с песенки пёрся от 'Бони Эм' - как нажрётся, начинает гнусавить. Из всего текста, правда, только одно слово и знал...
Сыщик, слушая, осмысливал ситуацию. Значит, у нас тут Солнечный в 'Консервах' - судьба продолжает шутить, но намёк, опять же, понятен. И, кстати, надо проверить одну догадку.
Стараясь не замараться в крови, которая уже растекалась по полу, он присел и взглянул на толстое запястье 'штангиста' - под ремешком часов обнаружилась та же самая буква 'тет', что и у мосластого в 'Гравитации'.